— Воды испить дай! — попросил Бессонов.

— Не хватило водицы донской? — улыбнулся казак Пекарь. Но тут же замолчал, стерев с чела улыбку под острым взглядом десятника. Достал бурдюк, подал Бессонову.

Гордей напился. Вернул бурдюк, вытер усы. Рассказал, как провел разведку.

Казаки внимательно слушали.

— Значит, и девицу успел освободить, и басурмана прибить? — воскликнул Перелыга.

— Пришлось.

— Нашел девицу, подстилкой у крымчаков была, — презрительно проговорил Вислый.

— Так разве по своей воле?

— А все одно, грязная она, теперь только в непотребные бабе подаваться, кому она такая нужна?

За полонянку заступился Перелыга:

— Башкой думай, о чем молвишь! Девицу насильно увели. По-твоему, Дмитро, мне надо было прибить жену за то, что она была у татар?

— Ну, то другое дело.

— Нет, казак, дело одно. И не порочь девку, коли не по своей воле оказалась в полоне. И не сомневайся, найдется жених, еще семью создаст, детишек нарожает, коли мы поможем выбраться отсюда.

— Ладно глупость молвил, — смутился Вислый. — Конечно, эта Катерина, как все наши бабы.

— И гляди, Дмитро, чтобы я от тебя подобных речей не слышал, — предупредил Перелыга. — Иначе погоню из десятка, а Малюга из сотни. Не думаю, что и атаман заступится. Выгонит из станицы.

— Да вы что?! Я же просто сказал.

— Боле не говори, уразумел?

— Уразумел.

— Но все, други, не будем собачиться, отходить след, — перебил их Бессонов. — Идем в Галурмак. Как раз на восходе зайдем в селение.

Встретил отряд Савельев. Обнял Гордея, спросил:

— Не напрасно посмотрели?

— Нет, прознали многое. А другие отряды вернулись?

— Здесь. Доложились, перекусили и спать. Наши казакам нары в третьем доме сделали.

— Ну, и добре.

— Идем ко мне, поведаешь, о чем узнал.

— Всю ночь не спал?

— Хотел вздремнуть, не получилось, но идем, идем, треба все данные разведки в едино свести.

Отпустив казаков на отдых, они прошли в помещение Савельева, и Гордей рассказал о делах своих.

Выслушав, Савельев покачал головой:

— Шибко уж рисковал ты, Гордей.

— Но оно того стоило, не правда ли?

— Стоить стоило, и все же.

— А иначе, Дмитрий Владимирович, не прознали бы, где содержат невольников, а на них, уверен, у тебя имеются виды.

— Мы столько воюем вместе, что уже мысли друг друга научились читать, — улыбнулся князь.

— То и добре.

— Не спорю. Давай-ка все, что прознал, нанеси на карту.

Солнце поднялось над горизонтом, когда Бессонов закончил делать отметки на карте.

— Вот так, воевода. Все вроде обозначил. На число судов речных обращать внимание не след, они приходят и уходят, постоянно стоят два малых струга, как разумею, суда мурзы Шалара и его нукеров.

— Это и охраны, — кивнул Савельев. — Но суда нам и не нужны.

— А что донесли Кузьма Новик и Лукьян Балаш?

— Кузьма доложил, что на среднем участке поначалу работали триста рабочих под охраной двух десятков крымчаков, там же шесть баб-стряпух, кухня, тандыры, землянки, потом по переволоке провели около трех сотен невольников, на среднем участке оставили половину, а охрану до нынешнего утра не выставили.

— Потому как нет у них лишних сотен османов и крымчаков, — заметил Гордей. — Возможно, подойдут по суше или на галерах.

— Лукьян поведал, что от середины до Черного холма тоже около трех сотен рабочих и также охрана, и доставили сто пятьдесят невольников, баб пятеро. Если подведут охраненные сотни, то прикроют весь район от Дона до Черного холма. На востоке рабочих вообще мало, несколько десятков, пара баб и никакой охраны.

— Значит, мы вовремя подошли, через месяц на переволоке будет не протолкнуться.

— Да, вовремя, — согласился Дмитрий. — Могли бы начать беспокоить османов с крымчаками, да не подошел обоз. А уже должен бы подойти.

— Не горюй, Дмитрий Владимирович, обозу с охранным десятком идти дольше, чем нам, и привалы делать чаще. Придут.

— Дай-то бог.

— Ныне-то что делать будем?

— Ты ложись, отдыхай, отдохнешь, скажу.

— Это с удовольствием, только обмоюсь.

— А зачем ты притащил одежу татарина?

— Может, пригодится еще.

— Запасливый, ладно, отдыхай.

Отправив помощника, на нары лег и Савельев. Ему тоже требовалось время на отдых.

Поднялись все к полудню. Может, и поспали бы дольше, но объявился обоз с охранным десятком. Их встретил сотник Антип Малюга.

Когда из дома вышел Савельев, сотник доложил:

— Пришли наши. Обоз и десяток устали, но все в целости и сохранности. Путь был выбран верный, оттого не столкнулись с татарами. Двумя твоими повозками занялся сын помощника, три свои с десятком охраны я отправил в Карачук.

— Правильно сделал.

Из-за угла стал доноситься аппетитный запах, и Савельев с сотником заглянули туда. В печи, что осталась в разбитой хате, стряпуха Лидуха готовила обеденную трапезу. Вокруг нее горшки, которые казачка поочередно то ставила внутрь, то доставала обратно различными ухватами. В углу мешок крупы, там же соль, лук, зелень. На разделочном столе остались мелкие прожилки мяса.

— И что такое вкусное мы варим, Лидуха? — спросил князь.

— А вот будет готово, тогда узнаешь, — улыбнулась она.

В хату со стороны заднего двора с бадьями воды зашел Горбун. Завидев начальников, смутился.

— Помогаешь, Горбун? — спросил Савельев.

— Так все одно делать нечего. Да и тяжко бабе-то одной.

— Ну, помогай, помогай. Только не забывай, ты не повариха, а ратник.

— Пошто ты так, князь? Я же для всех, как и Лидуха, стараюсь.

— Ладно. Работай.

Савельев и сотник прошли в помещение князя. Сели на лавки за стол, и Дмитрий довел до сотника рассказы разведчиков.

— Это что же получается, Дмитрий Владимирович? — откинув чуб, спросил Малюга. — Сколько против нас басурман?

— По всему выходит, сотни четыре, если считать всех. Но они разведены, одна постоянно в селениях, две в начале переволоки, где трудится большее число невольников и рабочих, и около сотни на средине и у холма. Далее на востоке воинов нет, только рабочие. Но то временно. По реке и по суше ежедневно подходят, почитай, по несколько сотен невольников и крымчаков охраны. Их место за Черным холмом, но расселятся они либо в Карандаре, либо в Самаке. Кони наверняка тоже подойдут.