ʽвидʼ, т.е. идея. Справедливо мнение, высказанное Полем Икёром, о том, что Лейбниц «решил проблему радикального истока вещей» в виде осознанно помысленного образа, отчуждаемого от его эквивалента – чувственного образа. «Логический образ предмета» возникал в результате логического анализа (Мамардашвили 1968: 22).

Приближением к технике выявления другой содержательной формы концепта, алгоритм порождения понятия Лейбниц представил в статье «Размышления о познании, истине и идеях» (1684), своеобразном введении в его гносеологию (Лейбниц 1984: III, 101 – 107).

«Познание бывает или темным, или ясным, ясное, в свою очередь, бывает смутным или отчетливым, отчетливое – неадекватным или адекватным, а адекватное бывает символическим или интуитивным. Самое совершенное знание то, которое в одно и то же время адекватно и интуитивно» (там же: III, 101).

Таким образом, понятие встраивается в систему соответственно «истине» и «идее»:

Рис. Граф бинарное дерево

Познание:

· темное;

· ясное:

·· смутное;

·· отчетливое:

··· неадекватное (незаконченное);

··· адекватное (законченное):

···· символическое

···· интуитивное

Двоение идет от маркированного противочлена: ясное, если я могу представить и имею предмет (D или R); отчетливое, если могу представить его признаки (S) («имеем номинальное определение – перечисление достаточных признаков»); адекватное, если «отчетливое понятие» в его анализе доведено до конца (т.е. если объем и содержание понятия совмещены);

«первичное отчетливое понятие мы можем познать только интуитивно, в то время как сложные понятия – по большей части только символически» (там же: III, 103),

подстановкой одного другим на основе выработанного «душой» представления о «первичных» понятиях. В целом же

«сущее (ενς) есть то, понятие чего содержит в себе нечто положительное, или же что может быть нами понято» (там же: III, 110).

Этот алгоритм основан на смешении двух типов различения: на старом эквиполентном (равнозначном: интуитивное познание равновелико символическому и потому дальше не делится) и на новейшем привативном:

«Привативное есть то, что выражает отрицание последующей непрерывности» (там же: III, 124)

и потому снова делится; трактат о принципе непрерывности см. (Лейбниц 1982: 1, 203 сл.). Предметно и целостно «схваченное» интуитивным познанием противопоставлено символическому, представленному опосредованно из-за невозможности охватить целое – сокращенная запись идеального образа. Вслед за Локком, с которым он в принципе полемизирует, Лейбниц говорит о трех кругах идей, представляя их в схеме семантической модели (Перцова 1985: 9):

Язык Смысл Мышление Мир Слово номинальное определение идея вещь Предложение формула рационального языка истина факт Рассуждение форма рассуждения истина метафизика познания

Лейбниц выстраивает соотношение «идеи» и «вещи»:

1 – нет ни идеи, ни вещи – «псевдовещь» (концепт);

2 – есть идея, но нет вещи – идея возможного (образ);

3 – нет идеи, но есть вещь – идея желаемого (символ);

4 – есть идея и есть вещь – идея реального (понятие).

Таким образом, под идеей понимается нерасчлененное единство предметного значения D и словесного значения S, не дифференцируя их как идею целиком; тем самым концептуальный квадрат вписан в семантический треугольник. Ситуация напоминает концепции стоиков, и неясно суждение Н.Н. Перцовой о том, что

«понятие идеи является более разработанным и конструктивным, чем его современные эквиваленты типа „концепта“» (там же: 53).

Это «неадекватно символическое» понимание концепта, основанное на темных и смутных данных первородного синкретизма у понятия «идея».

5. Узус и аналогия

Хотя Лейбниц и согласен с номиналистами, что в научном по-знании следует избегать тропов и фигур речи (Лейбниц 1983: II, 348; 1984: III, 78 сл.), об образах он говорит часто; анализ его словоупотребления показывает, что под образом Лейбниц понимает не только понятия, но и общие категории. Так, он говорит: если вместо причины указать на следствие, имеем метонимию, а если одну причину вместо другой – метафору (там же: III, 134). Действительно, выражение эх ты, шляпа! не то же самое, что задумчивое высказывание шляпа идет.

Мышление начинается со смутных чувственных образов, которые трудно выразить словами; они сгущаются в законченные образы мысли, и

«немецкий язык называет их fliegende Gedanken – мимолетные мысли, не находящиеся в нашей власти <…> Но наш дух, заметив образ, который ему нравится, может сказать: „Остановись!“ – и, так сказать, задержать его» по-ятием (Лейбниц 1983: II, 177);

вечная мечта Фауста, в вихре образов настигающего понятие.

Всё это происходит в границах слова. Его

«первоначальное значение опять же распадается на два: на узус корня и аналогию дериваций этого корня. Узус – это значение слова, в равной мере известное всем говорящим на данном языке. Аналогия – это значение флексии, или деривации, также известное всем говорящим на данном языке. Например, узус слова Fatum, или известное значение его, есть ʽнеизбежность событийʼ; его же первоначальное значение складывается из узуса корня и аналогии: корень for ʽрекуʼ или fari ʽречьʼ, узус корня – ʽговоритьʼ, аналогия есть fatum ʽизреченноеʼ, которым в латинском языке обозначается страдательное причастие прошедшего времени от глагола fari, так что по первоначальному значению fatum есть то же самое, что и dictum ʽсказанноеʼ. Чаще всего узус возникает из первоначального значения с помощью какого-нибудь тропа, что явствует из приведенного примера, ибо по первоначальному значению fatum – это то же самое, что и dictum, а по узусу – ʽто, что неизбежно произойдетʼ; но если мы подумаем, чьи слова должны неизбежно сбыться, то становится очевидным, что только за словом божьим следует дело. Следовательно, Fatum ʽрокʼ первоначально есть ʽизреченноеʼ, отсюда по антономасии, или κατ εξ οχην, – „слово божие“, отсюда далее, через синекдоху, – „слово божие о будущем“, т.е. решение (decretum) божие, отсюда, наконец, по метонимии причины, – „то, что неизбежно случится“, и именно таков узус слова в настоящее время. Отсюда задача хорошего грамматика и даже философа (хороший завет! – В.К.) – суметь вывести узус слова через беспрерывную цепь, так сказать, через сориты (непрерывные силлогизмы. – В.К.) тропов из его первоначального значения…» (Лейбниц 1984: III, 66 и сл.),

и так от первоначального значения (внутренняя форма слова, этимон) вплоть до однозначного термина, который уже нуждается в точной дефиниции.

Последовательность выводного знания о смысле слова определяется особенностями узуса в границах данного языка (своего рода формальное представление системы языка); характер языка ограничивает и возможности выводного (из слова) знания. Так, припоминая слова Томаса Гоббса (у