У тебя все болит, ты так устала. Но скоро придет полиция. Если предложат отпустить под залог, ты откажешься. Ты не можешь вернуться к Джерому. И не можешь ждать больше ни дня, тебе необходимо увидеть девочек.

IV

20

Гималаи, год неизвестен

Что с тобой? – спрашивает Теши.

Он по-прежнему идет быстро, а ты, очарованная открывшимся перед тобой, отстаешь.

Птаха! – зовет он. Птаха!

Хотя ты понимаешь, что Теши рядом, голос кажется очень далеким. Почему он не видит девочек? Вот же они, сходят с дороги и широкими шагами приближаются к вам.

Ты протягиваешь к ним руку. Но они проходят мимо и исчезают.

Ты ждешь. Появляется еще одна девочка. Бемби? Ты бежишь к ней, обхватываешь руками… Она из воздуха.

Со стороны дороги слышно бормотание, ты идешь на него. Прислушиваешься, опускаешься на колени. Кто-то обращается к тебе на непонятном языке. Ты прижимаешься ухом к земле и смотришь, как вокруг распускаются белые лилии. Они разговаривают с тобой. Тебе известно, у них есть секреты, и ты бы их узнала, если бы понимала язык.

Ты чувствуешь на плече руку Теши. Он пытается оттащить тебя от лилий, вернуть на тропу.

Птаха, нужно идти. Чоу может догнать нас в любую минуту.

Тс-с, лилии разговаривают.

Тут до него доходит.

Да у тебя галлюцинации. От тех лилий. Этого нет.

Теши ошибается, хочешь доказать ты и срываешь цветок, но тот исчезает у тебя в руке.

Все только в твоем воображении, говорит Теши.

Его слова разрушают чары. И ты видишь себя настоящую – стоишь на четвереньках и рвешь траву.

Теши протягивает руку и помогает тебе встать.

Попей. Он дает бутыль. Это пройдет. Но сейчас надо идти. Если Чоу нас найдет, то привяжет к лошади и будет тащить до самой деревни.

Ты берешь Теши за руку, и он волочит тебя, пока ты не приноравливаешься к его шагу.

Ты знаешь, девочки были – реальные или нет.

21

Дарвин, наши дни

Ноги торчат из солончака, ногти в лучах утреннего солнца сверкают зеленым – так тебя и находят полицейские. Они не надевают наручники, поскольку кеды, подаренные Т, еще привязаны к запястьям. Но говорят, ты арестована. Ты сидишь на заднем сиденье полицейской машины и молчишь. Вы выходите у участка, и кто-то ведет тебя в маленький кабинет, где ты, оставшись одна, пьешь чай и грызешь печенье. Входит сотрудница полиции, известив тебя, что, сбежав из больницы, ты сделала только хуже.

Знаю, отвечаешь ты.

Входит еще одна женщина, представившаяся сотрудником службы опеки: Я пришла проверить, обращаются ли с тобой в соответствии с нормами.

Первая говорит: Мы связались с твоей матерью и сообщили о твоем аресте за ограбление автозаправочной станции. У нас есть доказательства: записи с камер видеонаблюдения и оружие. Тебя собирались отпустить под залог, но ты сбежала и, не имея на то разрешения, нарисовала граффити в общественном месте, совершив таким образом еще одно преступление. На основании этого тебя заключат под стражу.

Ты осознаешь, что это значит? – перебивает опека. Тебя отправят в тюрьму для несовершеннолетних, где ты останешься до суда.

Ты киваешь.

Первая продолжает: Хотя пистолет, изъятый в качестве вещественного доказательства, пластиковый и стреляет водой, ты использовала его, как если бы он был настоящий. Ты понимаешь, почему тебе предъявили обвинение?

Понимаю.

Хочешь кому-нибудь позвонить?

Хочешь пообщаться с матерью? – спрашивает опека. Она сказала, что с удовольствием приехала бы, но не может. У меня есть номер ее мобильного.

Ты качаешь головой. Тебе не о чем говорить с Мией.

Первая вытаскивает шнурки из твоих кед и проверяет карманы. Потом отводит тебя в изолятор временного содержания, где стоит бутылка воды и лежит тонкий, покрытый полиэтиленом матрас.

Пять звезд, улыбаешься ты.

Снаружи тихие голоса. Окна на улицу нет, и ты не можешь определить, который час. Прислоняешься головой к стене и сидишь так, наверно, несколько часов, поскольку, когда тебя снова выводят, похоже, уже перевалило за полдень.

Двое полицейских отвозят тебя в тюрьму для несовершеннолетних. Вы проезжаете мимо одного твоего рисунка с девочками.

Я еду, шепчешь ты, воображая, что они тебя слышат.

В тюрьме ждут два охранника. Они ведут тебя по бетонной дорожке до здания, похожего на космический корабль, и там по коридорам в комнату ожидания.

Она совсем небольшая. Кондиционер занимает половину стены. Один охранник только велит тебе сесть, больше ничего. Сам он, как и его напарник, садится на стул напротив, показывает второму что-то в телефоне, тот смеется. Над ними висит фотография в рамке – набегающая волна, и ты сосредотачиваешься на ней. Под волной фраза в духе миссис Уайтхед: «Ты не капля в океане, ты целый океан в одной капле. Руми». Интересно, почему же ты никогда не понимала духоподъемных высказываний?

Голос за стеной. Давайте ее сюда. Ты идешь за охранниками в помещение, похожее на раздевалку, где две женщины в защитных костюмах просят тебя полностью раздеться. Одна снимает с плеча повязку и осматривает рану. Потом ты поднимаешь здоровую руку, трясешь волосами и наклоняешься.

Тебе дают шампунь от вшей и мазь от чесотки, велят принять душ и натереться мазью.

Но у меня нет ни вшей, ни чесотки, отбиваешься ты.

Пусть и дальше не будет.

После душа ты получаешь синие шорты, синюю майку, трусы и бюстгальтер. Одеваешься и спрашиваешь, можно ли забрать кеды, но охранница швыряет тебе толстые вьетнамки. Ты просовываешь в них ноги. Резина твердая, негибкая. Сразу ясно, скоро натрут кожу между пальцами и будут волдыри.

Потом ты оказываешься в медпункте, где медсестра заливает рану антисептиком и перевязывает плечо. Мерит температуру, берет кровь и два мазка – изо рта и из носа.

Обычно, когда я это делаю, все плачут, говорит она.

Только не я, мотаешь ты головой.

Затем охранники молча ведут тебя в камеру. Вы идете мимо других камер. Все они открыты и пусты. Ты вообще не слышишь никаких человеческих звуков.

Где же остальные? – спрашиваешь ты.

Ответа не получаешь. Тебе дают баллон с водой, жестяную кружку и запирают дверь.

В камере кровать, стол, высокое зарешеченное окно, в углу унитаз. Раковины нет, только рваное пятно на стене, где она была, но, вероятно, ее сняли после потопа и пожара.

Ты проверяешь унитаз. Работает.

Ты ложишься на кровать, проводишь рукой по стене. Все горячее.

Кто-то пропихивает в кормушку еду. Ты видишь только руку, больше ничего.

Ножи в камере запрещены,