Подвал был довольно большим, огромные бочки с вином, стеллажи с бутылками, коробки с провизией, самое обычное место, где хранят провиант.

Воротынцева неуверенно пошла вперед, она шла, не задумываясь, пока не наткнулась на одну из бочек, затем Ольга ее обошла справа и подошла к стене.

– Здесь! – пробормотала Ольга и коснулась стены, а потом ей стало плохо, закружилась голова, в ушах шум, в глазах потемнело и, уже опускаясь на пол, она услышала свистящий шепот: «Я за тобой приду!»

Перед глазами сверкали огни, затем они слились в один сплошной поток.

Ольга поняла, что она снова в воде, ей тяжело дышать, грудь рвет на куски, в горле застыл безмолвный крик.

«Я за тобой приду!» – услышала она и обернулась: в полной темноте на нее смотрела та самая утопленница, ее лиловое и распухшее лицо скривилось в улыбке, рыжие завитушки прилипли к обезображенному черепу, а затем Ольга заметила мужчину, который со страшным криком бросается в подвал, держа в руке святое распятие.

Дальше она начала падать в темноту, гул в ушах усилился, в последний момент, перед тем как отключиться, она увидела святого игумена отца Никифора. Он смотрел на нее и улыбался, а по его лицу текла кровь.

А потом наступила темнота.

Айрин стояла посередине дороги и думала, куда ей ехать дальше.

До дома почти сутки, столько Скотти, скорее всего, не выдержит, а значит, брат умрет, даже не добравшись до их хижины.

Здесь оставаться тоже нельзя, Майрон их прогнал на улицу, а если еще узнает, что его дочь отдала им телегу и кобылу, то он их просто зарубит тем самым ржавым топором.

И вперед нет смысла идти, и назад нельзя.

Айрин сидела на повозке, обхватив голову руками, и старалась не смотреть на Скотти, который едва дышал. Все лицо малыша, шея, руки были покрыты красной сыпью, было видно, что ребенку становится хуже с каждым часом.

Сколько минут, а быть может, часов, Айрин вот так просидела, не двигаясь, она не знала, но лишь когда подул холодный ветер и закапал дождь, она очнулась.

– Пошла! – прикрикнула Айрин на кобылу, и та медленно потащилась по дороге, но не домой и не назад в харчевню Майрона, а еще дальше, в новое поместье.

Айрин решила, что, быть может, на новом месте ей удастся найти Скотти врача и, быть может, они туда попадут раньше, чем Скотти сгорит от температуры.

Она накрыла малыша своей курткой, потому что дождь уже разошелся не на шутку, и натянула вожжи, надо было двигаться быстрее.

Ближе к вечеру они наконец-то добрались до нового поместья. Шум, крики, музыка, насквозь промокшая и продрогшая Айрин не могла понять, чему здесь так радуются люди, пока не вспомнила, что ее отец собирался на ярмарку.

Видимо, это она и есть! По крайней мере, вдоль улицы по обе стороны стояли телеги с товарами, и немногочисленные к вечеру покупатели к ним приценивались. Здесь были и остатки серого хлеба, который не успели продать с утра, и разделанные туши животных, висевшие прямо на крюках, и темная невзрачная одежда, сшитая женскими руками.

Бочку с элем Айрин увидела чуть позже и вздрогнула, ей показалось, что рядом с ней она сейчас увидит отца или Вильяма и они порубят ее на куски тем самым огромным ножом, которым дома они разделывали мясо или птицу. Но, конечно, ее родни там не оказалось, пьяный владелец бочки с элем посмотрел на Айрин хмуро и тотчас отвел глаза, худой и промокший парень не привлек его внимания.

Айрин добралась до конца ярмарки, там остановились тетушки с похлебкой, они продавали ее прямо из большого котла, разливая в деревянные чашки.

От запаха еды у Айрин свело желудок, она не ела уже почти сутки, но и денег на ужин у нее не было.

– Что смотришь, парень? – беззлобно крикнула Айрин одна из торговок. – Голодный? Иди, покупай мой суп!

– У меня младший брат болеет, – Айрин кивнула в сторону Скотти, который до сих пор не пришел в сознание, его грудь медленно поднималась и опускалась, он едва дышал. – Но у меня нет денег.

– Так отработай! – весело рассмеялась толстая торговка, женщина была в возрасте, лет тридцати, не меньше. – Пошли в кусты, я покажу тебе, как можно заработать на суп, малец! – Торговки громко засмеялись, а Айрин вспыхнула и опустила глаза.

Она натянула поводья и поплелась дальше, возле одного из домов ее остановил мужчина.

– Кого ты ищешь, парень? – грозно спросил мужик. – Если ты приехал на ярмарку, то она там, надо вернуться назад. Хотя уже смеркается и там все скоро закроют. Тогда лучше ехать на ярмарку утром, а здесь тебе делать нечего.

– Хотите купить мою телегу и лошадь? – Айрин пришла в голову спасительная мысль.

– А много просишь? – Мужик явно заинтересовался предложением. – У меня денег нет, но я могу предложить тебе кров на пару недель и питание, если тебя это устроит.

– Да, меня это устроит, – согласилась Айрин, – но у меня здесь еще младший брат, он простыл (она сознательно не рассказала мужику про скарлатину, так как побоялась, что он их прогонит), он будет вместе со мной.

– Тогда меньше двух недель, – подумал мужик, – придется кормить вас двоих.

– Нет, полмесяца и ни дня меньше! – Айрин уже спорила из последних сил, ей казалось, еще немного, и она упадет без чувств прямо здесь, на улице.

– Ну, хорошо, – мужик махнул рукой, – загоняй кобылу ко мне во двор, а сам иди в сарай, да там и оставайся. И брата своего туда неси.

Айрин послушно загнала кобылу во двор к мужику, затем взяла свои вещи и перенесла их в сарай. Подготовила там из сена лежанку для брата, а затем бережно его туда отнесла, малыш висел у нее на руках, как тряпочка.

– Вот вам ужин, – мужик сдержал свое слово, он принес в сарай немного хлеба и тушеные овощи в горшке, – а вот теплая одежда! Ночью здесь становится холодно! – в Айрин полетела рваная фуфайка и грязное одеяло с пятнами.

– Спасибо! – Она накрыла Скотти фуфайкой, а сама завернулась в одеяло.

Как ни пыталась Айрин накормить брата, малыш так и не пришел в сознание. Тогда она сама немного поужинала, остатки еды спрятала в сарае на утро и наконец-то заснула тревожным сном.

Утром она проснулась от криков.

– Где он? Где этот чертов проходимец?

Айрин выглянула из сарая и наткнулась на Майрона.

– Ах вот ты где! – Мужик кинулся на нее с кулаками, он бил Айрин наотмашь, удары сыпались ей по голове, по лицу, по груди, у нее уже были выбиты передние зубы, разорваны губы, выбит левый глаз и сломана рука, а он все продолжал и продолжал наносить ей удары. Наверное, Майрон забил бы ее до смерти, если бы на шум не вышел хозяин сарая.