Тиму не повернулся, когда я подошла. Хотя, конечно, прекрасно видел меня боковым зрением.

У меня же просто сердце кровью обливалось. Видеть его боль было даже хуже, чем делить её с ним. И настолько мне было невыносимо, что вырвалось совсем не то, с чего собиралась начать... Не благодарность за цветы и пирожные…

– Тим… Я не из вредности смолчала тогда… ну, по поводу того, что Бонсайми сказал.

Молчание.

– Слышишь? Тиму?

Слышал, конечно. Однако снова промолчал.

– Тиму. Твой отец… – Начала было я.

Хотела сказать, что не знаю, как, но чувствую, есть шанс! Не могу объяснить. Но шанс точно есть! И что-то мне подсказывает, Бонсайми – ключ к этому шансу! Ко всему этому…

– Не надо… Ули. – Хрипло проговорил он и осёкся.

А у меня в груди так всё и сжалось от этого его «Ули».

Не в темноте в замке, не в спальне под покровом ночи, не в порыве этого неистового, какого-то невообразимого и необъяснимого влечения...

Ули…

Вот я буду не я, если не припру-таки Бонсайми к стенке!

Думала, скажет что-то ещё. Вся подобралась, превратилась в слух. Но Тиму молчал. Я же замялась.

Не озвучивать же вслух причину, по которой я здесь! Хотя уже готова была, если честно.

Однако Тиму всё же заговорил. Опередил меня.

– Ты почему не легла ещё? – Хмуро буркнул он. – Распределение на носу.

– Я…

Не слушая моего ответа, Тиму развернулся и пошёл к выходу с кладбища. Я проводила взглядом его спину. Некромант направлялся к обрыву над фьордом. Должно быть, решил сделать круг, прежде чем возвращаться в кампус.

– Хочешь поскакать за женихом, козочка? – Вынырнул прямо из обелиска Бонсайми и усмехнулся во всю зубастую пасть.

– Не хочу. – Буркнула я, хотя ничего так не хотела, как быть с Тиму. Особенно сейчас! – Ему, к сожалению, от моего участия только хуже.

– Ну вот и умничка. – Хмыкнул призрак и потёр широченные ладони.

После чего развязно подмигнул.

– Ну как, козочка, готова?

– Смотря к чему.

– Прогуляться с Бонсайми в одно о-оочень интересное место. По одному ну просто о-очень интересному делу.

– Интересное место – это же в Хаосе, да?

Вопрос был риторическим, но Бонсайми всё же ответил.

– Ты, детка, как маленькая.

Что ж. Каков вопрос, таков ответ.

Секундное замешательство. Зажужжавший рой мыслей. Завтра Распределение, как-никак...

Будет сложный, многоступенчатый экзамен в Лабиринте...

Мы с Тиму и Онни, и, конечно же, группой всю неделю практически без перерыва тренировались. Натаскивали меня на Высших Слоях, как сторожевую собаку… Сегодня у меня вроде как заслуженный (и необходимый, что гораздо важнее!) брейк перед решающим раундом…

Бонсайми же, гад такой, ещё неделю назад назначил мне встречу, цитирую: «На закате, на кладбище». И всё. День так и не назвал. После чего всю неделю от меня бегал, если понятие «бегать» вообще применимо к призраку. А я с завидным упорством день за днём приходила в это самое условленное место. Впустую.

– Может, у тебя есть дело поважнее, козочка? – Осклабился Привратник. – Ты только скажи, Бонсайми не навязывается.

– И не мечтай. – Хмуро ответила я. – Пошли.

– Вот так сразу? Не спросив даже, куда? Не вытребовав с бедного Привратника информации?

Я пожала плечами.

– Так ты ж сказал. В интересное место. Зная тебя, гадёныша, куда уж информативнее.

– Ну уж, козочка. – Хохотнул «бедный Привратник». – На гадёныша я похож меньше всего.

– Это тебе так кажется. Ну, мы идём?

– Пых! – неожиданно ударил себя в грудь кулаком Дедушка и Ломтик запищал, вторя ему.

– Вот это я понимаю! – Осклабился Бонсайми и снова нырнул прямо в каменный массив. После чего из камня высунулась его призрачная ручища и поманила меня пальцем.

– Зайди-ка за обелиск, козочка. Так-то лучше. Вот отсюда и стартуем.

За обелиском скрывалась ещё одна могила. В отличие от свежей, ректорской, эта была чуть ли не древней. Я обернулась на Морте и хмыкнула:

– Потому что здесь меня из окон не видно?

– Именно! А теперь положи-ка руку вот на этот выступ...

Он первый пристроил руку на надгробие.

Я послушалась. Моя рука утонула в призрачной лапище Привратника. По настоянию призрака я надавила и ахнула: надгробная плита приподнялась! Несильно, но так, чтобы я могла пролезть.

– Что смотришь, козочка, полезай! – Хмыкнул Бонсайми и подмигнул: – Или применительно к тебе – запрыгивай?

Я осторожно заглянула в щель. Ничего не увидела, плюнула и сунула внутрь голову. Так же поступил и Бонсайми, только он пронзил бритой макушкой надгробную плиту.

– Здесь… лаз?

Призрак фыркнул.

– Нет, блин, хочу-мечтаю, чтоб ты в могилке понежилась. А где ещё предлагаешь твоё тело прятать, пока ты в Хаос по делам поскачешь?

– Ну не в могиле же?! – Оторопела я.

– А где? Самое надёжное место. Верь старому Бонсайми.

Высунув голову, я обернулась.

– Ну… может… в канаве какой?..

– Самое место для герцогини, как же. – Фыркнул призрак. – Да не боись ты, дракон твой постережёт.

Вот уж наверняка. Ломтик, конечно, подрастая становится тем ещё лихачом и воздушным хулиганом, но ещё ни разу он не отошёл от моего тела и на шаг во время практикумов в Хаосе. Даже спасал неоднократно от дурацких розыгрышей. И всё же…

– А как я обратно выйду? – Продолжала я упрямиться. – Вдруг плита на место вернётся?

Бонсайми расхохотался.

– Конечно, вернётся, козочка, непременно вернётся. Дело такое, что, как ты говоришь, вернуться на место плите просто-таки необходимо! А как иначе? Хочешь, чтобы кто-нибудь спалил нашу вылазку? Тогда всё, пиши пропало.

– Не хочу… В смысле не хочу, чтобы спалил…

– Ну вот! Да не дрейфь ты! Там изнутри тоже лазейка имеется. Наружу.

– Откуда знаешь? Пробовал?

Привратник оскалил акулью пасть.

– Тут, детка, один мнительный профессор похоронен. Всё переживал, что забредёт далеко-далёко в Хаос, прямо на рабочем месте, а его сдуру и похоронят. Вот заранее и соорудил себе могилу с выходом изнутри.

– И что?

– Таки помер. – Расхохотался Бонсайми. – Однако что-то не припомню, чтоб обратно вылезал.

Привратник начал даже икать от смеха.