– Колчакова!

– Всё. Хана тебе! – обречённо прошептал Васька, отходя в сторону.

Валькирия сверлила меня крошечными бусинами красных глазок.

– Твой друг прав. Добегалась ты, Колчакова! – разъярённо рявкнула комендантша.

Она вцепилась в моё плечо пальцам и протащила за собой на пятый этаж со скоростью вихря. Я увидела комнату, выгоревшую довольно сильно. Как раз с той стороны, где была розетка над моей тумбочкой. Я невольно вдохнула тошнотворный запах гари. Шкаф с вещами выгорел дочерна. Копоть и сажа на потолке.

– Полюбуйся! Нравится? – ехидно спросила Валькирия. – Могу тебя обрадовать, Колчакова, что тебе теперь даже такая комната не светит! Тобой, между прочим, уже с ректората интересовались. Меньше часа назад!..

Валькирия толкнула меня в сторону выхода и привела в свою каморку Зла. Там она уселась на кожаное кресло и подтолкнула в мою сторону несколько листов.

– Так, Колчакова, бери ручку! Снизу ставь дату, фамилию и имя полностью. Напиши с «написанным ознакомлена и согласна» и ставь свою подпись.

Я начала читать, что мне собирается подсунуть комендантша, а она взвизгнула:

– Подписывай, давай! Читает она!

– Э-э-э…

Я бегло ознакомилась с листами, на которых были написаны все существующие мои проступки. И несуществующие, кстати, тоже. Ладно, я виновата кое в чём. Но к порче имущества в бытовой комнате «кухня» я непричастна. Эта наглая сука решила «повесить» на меня большую перегоревшую плиту!

– Я не стану это подписывать! – решительно сказала я и положила листы бумаги на стол. – Вот этого я не совершала. Вешать на себя чужие косяки я не стану!

– Выражайся правильно! Детдомовка! – рявкнула Валькирия и ткнула пальцем в бумагу. – Подписывай, кому говорят!

– Не буду! Перепишите правильно, уберите лишнее, вот тогда я подпишу и даже напишу объяснительную. А вот это я не стану подписывать.

– Не станешь, значит? – Валькирия откинулась в кресле и потянулась за ключами, висевшими в специальном шкафчике на стене.

Она взяла один комплект ключей и помахала ими в воздухе.

– Знаешь, что это, Колчакова? Это ключи! Ключи от комнаты «713В». Комната свободная… Одна-единственная свободная комната в общежитии. Есть куда поселить погорельца Колчакову, да? Но если ты вот это не подпишешь…

Валькирия сделала паузу и закончила:

– Не подпишешь? Тогда можешь считать, что комнаты для тебя нет!

Я побледнела. Идти мне было некуда.

– Вы не имеете права так поступать! Вы же знаете…

От возмущения я не могла сказать ни слова. Я круглый год жила в общежитии. Даже летом, когда все разъезжались. Оставались только несколько человек, по личной договорённости с Валькирией. Мы платили ей лично в «кассу» за проживание. Комендантша, конечно, знала, что мне некуда идти.

– Я знаю, что ты – детдомовка. Так что подпишешь, как миленькая!

– Вы хотите повесить на меня порчу дорогостоящего имущества!

– Возмещать всё равно не тебе! – хмыкнула Валькирия. – Не обеднеет твой благодетель!

Комендантша торжествующе посмотрела на меня. Конечно, Самсонов оказался не добрым дядюшкой, каким я его себе представляла. Но обманывать Самсонова таким гнусным образом и запускать руку в его кошелёк я не могла. Моя совесть была против. Самсонов по каким-то неведомым причинам очень многое сделал для меня.

– Нет! – твёрдо заявила я.

Валькирия поднялась во весь свой внушительный рост.

– Тогда убирайся вон!

Валькирия была непреклонна. Эта сука даже не позволила мне подняться наверх и забрать хоть что-то!

Я не знала, как мне поступить. Комнаты в общежитии у меня нет. Денег тоже почти нет. У меня есть только студенческий проездной и немного мелочи на проезд. Подруги у меня теперь тоже нет. Судя по всему, меня скоро отчислят из университета за мои фортели! Уверена, что Валькирия поднимет на уши весь ректорат и добьётся моего отчисления. Я помялась возле общежития. Васька появился рядом. Он начал рыться в телефоне, ища номера знакомых, у которых можно было бы переночевать.

Васька – хороший парень и старался мне помочь. Но проблема в том, что Васька сам – не местный и все близкие знакомые у него такие же нищеброды, как я и он, живущие в общежитии. Я от всего сердца поблагодарила друга за посильную помощь.

– Куда пойдёшь?

– Не знаю ещё.

– Может, к «пограничникам»? – предложил Васька.

– Валькирия в курсе про их лазейку. Кто-то стучит, – отмахнулась я.

– Что тогда будешь делать?

Я пожала плечами, но не успела ответить. Зазвонил мой телефон. На экране высветилось: «Нонна Белова».

Я не стала отвечать на звонок. Меня затрясло от страха. Зато следом пришло сообщение от Нонны.

«Жду. Если тебе, конечно, ещё нужна зарплата. И постарайся придумать достойное оправдание, почему платье из новой коллекции ещё не висит на витрине!»

– Ой! Всё, Васька, теперь я точно пойду!

– Куда?

– Вешаться! – мрачно ответила я.

– Э-э-эй, может, мы придумаем чего-нибудь, а? – забеспокоился доверчивый парень. – У нас в деревне как-то сосед повесился, алкаш. Я видел его! У висельников рожи, знаешь, какие синюшные! И язык вот так распухает! – развёл руками в стороны Васька.

– Васька-а-а! Помолчи! И без тебя тошно! – простонала я. – Всё, поеду каяться. Потом… не знаю. Может, в хостел какой-нибудь заскочу.

Васька пообещал ещё немного подумать над моим спасением:

– Я позвоню тебе!

– Нет, лучше я тебе сама позвоню, как решу что-нибудь, идёт?

Васька неуклюже обнял меня, торопливо клюнув в щёку напоследок. Я не стала ёрничать: лишаться единственного оставшегося друга мне не хотелось. Я пошла в сторону остановки, сжимая всю волю в кулак.

Мне ужасно сильно хотелось реветь белугой. Упасть прямо там, где стою, и рыдать навзрыд.

Но жизнь в детдоме научила меня, что реветь – не есть хорошо. Пустишь слезу – увидят и сделают ещё больнее. Поэтому моих слёз не увидит даже подушка. Максимум, поплачу в душе. И то только потому, что в душе настолько мокро, что не разобрать – плачешь или умываешься.

Но если посмотреть на мою ситуацию, поплакать я смогу очень и очень не скоро.

Модный бутик Нонны встретил меня ярким светом софитов, лоском дорогой одежды и блеском металлических вешалок. Сама хозяйка бутика, Нонна, сидела на высоком стуле. Она закинула идеально стройную ножку на другую. Ярко-красные ногти в форме постукивали по стойке кассы. Нонна была вся – олицетворение стиля и элегантности. Три штриха её внешности – это модное боб-каре, светлый блонд и очки «кошачьи глазки» в чёрной оправе.