— Катерина, — слабо, будто издалека, прорезалась она. — Погоди, не клади трубку.

И снова воцарилась тишина, терзавшая мои барабанные перепонки хуже, чем нервирующие треск и скрип, впивающиеся в сознание больнее, чем сомнения и ревность, чем сам факт существования соперницы, по недоразумению занявшей мое место рядом с Сергеем Волковым… Я опять покорно ждала, и нетерпеливо алекала, и аукала, зовя ее, как потерявшаяся в лесу. И вдруг… Случается, конечно, что радиотелефон фонит, издает шумы, но не до такой же степени?! В трубке грохнуло так, будто Ольга находилась в эпицентре землетрясения или теракта, на передовой района боевых действий где-нибудь в секторе Газа или в Ираке, который все бомбят и бомбят алчные американцы, охочие до чужих углеводородов. Я не выдержала.

— Эй, Ольга! Ты где?.. Что там у тебя творится? Телевизор смотришь? Кино про войнушку? — кидала я догадки. Грохот взрывов стих, однако Лялька не подавала голоса. Чумея от неизвестности, я звала ее, склоняя имя на разные лады. Орала в частоте зуммера: — Алло! Алло! Алло! Оля! Оленька! Олюшка! Олечка!

Я практически спятила, ошизела и в тот момент дорого бы дала за то, чтобы незабудка оказалась цела и невредима, а также подала голос. Наконец чудо случилось, она уточнила:

— Катерина, слышишь меня?

— Да! Да! Слышу! Слышу!

— Катька, у меня тут тако-ое!..

— Какое?! Да говори же, не томи!

— Я сейчас на лоджии прячусь… Прикинь, нам под дверь взрывчатку подложили: тротил там или пластид, а может, вообще гексаген! Блин, не знаю что… Нашу квартиру взорвали-и-и, — жалобно заскулила стрекоза, — меня чуть не убили-и-и…

— Ляля, Ляленька, не плачь! Прыгай с лоджии, спасайся! — ответно советовала я, леденея от ужаса и прикидывая, что станется с телом, упавшим с третьего этажа. Ладно, если коломенская верста отделается переломами, гипсом, а может…

Ольга бессвязно подвывала, не выдавая никакой конкретной информации, зато активно транслируя истерию. Я, конечно, старалась не поддаваться, сохранить трезвость восприятия, даже за край ванны схватилась. Должен же хоть кто-то из нас двоих рассуждать здраво?! Как можно хладнокровнее спросила:

— Погоди, не мельтеши. Ведь тебя не убили? Не ранили? Ты цела? Вот и возьми себя в руки!

— Пока цела… Но знаешь, как мне страшно?

— А я тебя предупреждала!

— Да-а, тебе-то хор-р-рош-шо, — взялась грассировать жена моего любовника. Чувствовалось, что пребывает в полном ауте, стрекозьи глаза закатились, и прозрачные крылышки свернулись в трубочку. — А я… А если бы я рядом с д-д-дверью с-с-стояла?

— Хватит нагнетать! Не стояла, и хорошо, и повезло, и благодари за то Бога!.. Скажи лучше, дверь сейчас открыта? К тебе в квартиру кто-нибудь ворвался?

— Не з-з-знаю, я же на лодж-ж-ж-жии, — зажужжала она. — А тут так холодно, я совсем продрогла!

— А спрыгнуть смож-ж-ж-жешь? — Я тоже начала жужжать. Наверное, так проявилась цепная реакция.

— Я бой-бой-бой-боюсь…

— Тогда прорывайся через входную дверь!.. Возьми на кухне нож и беги! Ну надо же что-то делать!

— Ох-ох-ох… Я ж-ж-ж… — слышалось в ответ.

— Ладно, ты ж-ж-ж-ж…

— Не издевайся! Я выбеж-ж-жала на лодж-ж-жию, зат-т-т-аилась, сиж-ж-ж-у и боюсь.

— Ну и сиди, раз тебе нравится бояться!

— С чего ты взяла, что мне нравится? Нисколько не нравится! — Почему-то она злилась именно на меня и все давила на жалость. — Ты соображаешь, что здесь холодно, почти как на улице?! Меня уже всю трясет и колотит… Колот-т-тун напал…

— Потерпи, Ольга. Раз был взрыв, скоро приедет милиция. И пожарные. Соседи уже наверняка вызвали. Дождись их, не высовывайся!

— К-какие п-пожарные? Т-ты соображаешь, что ты мелешь? Огня-то нет… И не н-нужна мне милиция! Приезжай лучше ты, Катька! Забери меня отсюда! Ой, мамочки, я не выдержу! Я околела, я тут больше ни капельки не выдержу-у-у!!!

Хм, похоже, в семье Волковых это становится доброй традицией: чуть что стрясется, почетную миссию оказания неотложной помощи возлагают на меня. Собак вешают, детей цепляют, разгребать взрывные завалы приглашают. Я им кто — МЧС?! Нет!.. Нашли козу отпущения… Можно подумать, мне больше делать нечего, как оберегать их благополучие!.. Легко сказать: забери меня отсюда. Будто я Бэтмен со встроенными крыльями! Или королева кунг-фу, знаменитая киношная драчунья Синтия Ротрок, которая ударом пятки способна послать в нокаут любого амбала… Да и потом, как я ребятишек оставлю без присмотра?

— Катерина, ты п-приедешь? — с нескрываемой надеждой спросила Ольга. Ощущение опасности сделало ее такой же подлизой, как Лидка Гаевая. — Ну, Катечка, ну я прошу тебя!

Она что себе думает: у меня в распоряжении вертолет имеется? Или БМВ пятой модели, столь обожаемой Ксюхой, под окном припаркован. Вот чем я могу помочь?.. Я — такая же, как она, слабая женщина. Даже слабее. И во всех отношениях лучше!..

— Оля, не волнуйся, твои дети спят, все нормально, — утешила ее.

— Да при чем дети?! Катька, умоляю, меня спаси! Я не могу, я ни минуты не хочу здесь оставаться! Это опасно, я бою-ю-юсь! — завизжала она.

— Ладно, сейчас подумаю, — пообещала я, призвав на помощь всю сообразительность. Что же делать? Вызвать такси? Или лучше Филиппа Филипповича? Да, он же дал мне телефончик, клочок бумажки в клеточку со стойким-престойким запахом мазута…

— Что тут думать?! — нетерпеливо прикрикнула Лялька.

— Не дрейфь, прорвемся! — Я уже стояла в прихожей, обшаривая карманы шубы. — Сейчас вызову машину, а ты осторожненько выбирайся. Оденься и дуй к Нарымскому скверу, я там тебя заберу. Пять минут, максимум десять!

Набирая номер владельца оранжевого, ржаво-плешивого жигуленка, я больше всего боялась, что он ввиду позднего часа пошлет меня на три веселые буквы. И будет прав: во втором часу ночи уже не до вежливости, не до отзывчивости… Однако дедун отреагировал на просьбу положительно, как ванька-встанька, как юный пионер, который всегда готов. Уточнил только, не забыла ли я тариф на его услуги. Вот он, капитализм с человеческим лицом, волшебная сила чистогана!

Я мигом влезла в брюки и свитер, утеплилась старым пуховиком, а вместо берета напялила шапку-ушанку и замоталась шарфом практически до самого носа. Все равно страх и мороз на темной улице пробрали меня, одинокую, до основания, до дрожи поджилок. Наверное, свет полной луны так действует, что хочется завывать подобно волку… Красный проспект, главная улица сибирской столицы, выглядел пустынным и унылым, фонари вдоль нее еле теплились, горели через один, а то и через два. Филипп Филиппович запаздывал — все-таки напрасно я понадеялась на его расторопность… Зато на противоположной стороне улицы появились трое. Мужчины. Здоровенные битюги! И кулаки у них наверняка как утюги. Двинули прямиком ко мне… Вот зачем я согласилась забирать Ольгу?! Нет, я — определенно не Синтия Ротрок, не только поджилки затряслись, уже и коленки стукались друг о друга, будто я не девушка с лишним весом, а скелет…