Если мы, конечно, дадим себя поймать, как собирались, принимая этот план.

Мой муж возник посреди комнаты минут через десять, показавшихся мне годом. Одно лишь утешало — за это время я успела все обдумать и просчитать все возможные варианты развития событий. Несложно было сообразить, какой именно предпочтет Танрод, — взять всю вину на себя и представить остальных соучастников невинными жертвами собственного обмана.

Но мои наставницы никогда не перекладывали ответственность за свои решения на чужие плечи и меня учили тому же. Я была с этим абсолютно согласна и теперь с трепетом ждала, подтвердятся ли мои догадки.

— Вот накидки и украшения, у вас пять минут, — подал Танрод Луизьене принесенные баулы и оглянулся на меня: — Вельена, нам нужно поговорить.

И первым шагнул в сторону ведущей на улицу двери.

Холод и отчужденность, прозвучавшие в его последних словах, ледяным сквознячком пронеслись по комнате, заставили испуганно съежиться еще растерянную переменами в своей жизни Наэльсину, настороженно нахмуриться мою звездную сестру, а обеих наставниц — огорченно поджать губы.

Пришлось, прежде чем шагнуть на крыльцо следом за мужем, успокоить их взглядом. А едва оказавшись на ступенях, спокойно подхватить подол юбки и накрепко привязать им себя к перилам, чтобы не позволить магистру забросить меня куда-нибудь подальше, в Глоэн, например.

— Никуда отсюда не пойду, пока ты не выбросишь из головы все свои якобы благородные, но на самом деле обидные намерения. И помолчи, пока я говорю, иначе потом тебе много лет придется раскаиваться и просить прощения за свой замысел не только у меня, но и у наших детей. Так вот, ты и сам прекрасно знаешь, что это непростительная низость — выгнать любящую тебя жену и заставить ее страдать, вместо того чтобы перенести выпавшие нам на долю беды вместе, поддерживая друг друга. Ты глубоко ранишь и оскорбишь таким поступком не только меня, но и всех моих родичей, а их большинство в этом домике.

Я смолкла и уставилась на мужа самым укоризненным взглядом, стараясь найти на закаменевшем лице хоть искру раскаяния и лихорадочно придумывая доводы, какими могла бы его убедить.

— Ты все неверно поняла, — тяжело начал лорд дознаватель, и я вдруг осознала, что он не собирается менять своего решения. И сейчас прозвучит окончательный приговор моему долгожданному счастью.

— Нет! — поспешила перебить его. — Это ты еще не знаешь, на что я способна ради любви! Найду и представлю магистрам Саркана неопровержимые доказательства своего добровольного участия в этом деле, и тогда ношу, которую мы могли бы нести вместе, каждый из нас потащит по отдельности!

— Я мужчина, — яростно скрипнул зубами Танрод, и у меня не осталось ни одного убедительного аргумента против этого железного довода.

И тогда я сдалась. Села прямо на грязные ступени, закрыла руками лицо и горько заплакала, давно зная, как бесполезно кричать против ветра, — его безжалостные порывы все равно утащат в неизвестность все слова и мольбы.

— Вели… — усевшись рядом, тоскливо позвал Танрод, но я уткнула лицо в колени и закрыла ладонями уши.

— Вели! — рявкнул он яростно, обхватил меня одной рукой, а другой просто расстегнул поясок юбки, освобождая меня от добровольного плена.

В этот миг от безысходности, испугавшись, что он сейчас просто закинет меня в портал, я вспомнила про свой последний щит. А через секунду уже летела вниз, в бездонную тьму, замирая и скуля от ужаса, но не желая возвращаться назад, в разгар светлого дня, где ждало меня прощание с едва найденной любовью.

Танрод летел где-то рядом и сначала только скрипел зубами, едва слышно ругаясь, потом дотянулся до меня, вцепился, как в добычу, и начал трясти, словно копилку.

— Вели!.. — доносились как будто издалека отчаянные призывы. — Вели!..

Но я им больше не верила, не могла поверить.

Зато почему-то поверила его губам, сначала осторожно, а потом все нежнее и яростнее осыпавшим меня поцелуями.

И еще нехотя распахнула глаза, опасаясь увидеть победный блеск во взгляде любимого.

Однако в нем было море тревоги и боли, смешанных с нежностью, раскаянием, виной и еще непонятно какими чувствами.

— Ты хоть понимаешь, — с болью выдохнул он между поцелуями, — что могла и не вернуться?

— А я и не хотела, — устало буркнула истинную правду, и больше ничего говорить не пришлось.

Но длилось это счастье всего несколько минут, потом Танрод попытался потихоньку от меня отодвинуться, и тогда уже я вцепилась в него дикой кошкой.

— Клянись… сейчас же… счастьем своих учеников, всем самым ценным для тебя в жизни, что больше никогда не положишь на весы судьбы будущее нашей семьи. Я в храме давала обет быть с тобой вместе не только в радости, но и во всех испытаниях, и буду драться за это право до последнего.

— Клянусь, — серьезно шепнул он и вдруг с невеселой усмешкой признался: — Если бы мне еще пару лун назад рассказали, что так бывает, я бы не поверил. Ни за что. Но теперь почему-то верю всем сердцем и боюсь за тебя, как не боялся никогда и ни за кого. Только будь поосторожнее, Вели, и помни — женщин магистры не наказывают. Главное — не нужно спорить с ними.

— Про них поговорим потом, — вовсе не желая давать обещания молчать, перевела я разговор на насущные проблемы. — А чем займемся сейчас?

— Принцессами и Кэрдоном. Потом отправим всех по домам, — вспомнил про свою обязанность муж и поднялся с крыльца, потянув меня с собой, — а потом…

— Возьмем Кыша и пойдем куда подальше, — закончила я, и он не стал спорить.

В полумрак уже знакомого зала главного храма мы переходили поочередно: сначала Танрод ушел с учениками, потом вернулся и открыл проход для нас. Я старалась не думать, какую прорву энергии сожрет такое расточительство и сколько дней после этого мой муж будет слабее новичков, сейчас самым важным было успеть.

Судя по всему, маги попросили главного жреца поспешить, так как свадебный ритуал для Гили и Кэрдона он провел намного быстрее, чем для нас с Родом. Однако ничуть не менее торжественно и трогательно.

Наконец все свидетели этого долгожданного события поздравили светящихся счастьем новобрачных, и Танрод прямо из храма открыл несколько порталов, отправляя сообщников в разные стороны.

Наэльсина ушла вместе с матушкой Мелисантой, Луизьена увела с собой молодоженов, у нее было где-то возле столицы небольшое имение, доставшееся в наследство вместе с новым именем. Маги ушли в неизвестном направлении, впрочем, для надежности никакие названия вслух не произносились. Жрец делал только то, что считал своим долгом, и ни о каких заговорах, разумеется, даже представления не имел. Хотя не мог ни о чем не догадываться, но докладывать об этом явно никому не собирался.

Последним порталом ушли мы с мужем, и я сама до последней минуты не знала, куда именно. А обнаружив перед собой светлую еще известь кладки и не вытертые пока ступени лестницы, первым делом ринулась на крыльцо.