Многие люди пытаются извергать из своего речевого аппарата бесконечный поток звуков, опасаясь, что их клиенты, коллеги и начальники истолкуют малейшую паузу как признак неуверенности. Давайте признаем, большинство из нас испытывают неловкость, оказавшись в полной тишине. Как результат, мы говорим быстро и без остановки, особенно когда пытаемся сохранить почву под ногами, уверенно выглядеть или доказать свою точку зрения.

К сожалению, это приводит к обратному эффекту.

Чем быстрее мы говорим, тем скорее нагоним на людей скуку, испортим о себе впечатление или, что еще хуже, сморозим какую-нибудь глупость. Представьте, что ваши мозг и рот — это два автомобиля, движущихся друг за другом по трассе. Мозг идет первым, выбирая «вербальный» маршрут, а рот следует за ним.

Чем медленнее движется идущий сзади автомобиль (ваш рот), тем больше времени вы даете своему мозгу на обдумывание конкретной фразы. Благодаря этому рот имеет возможность более гладко вписаться во все повороты. Это то же самое, что ехать по трассе на настоящих автомобилях: ваш друг мчится впереди на своей машине, показывая направление движения. Чем больше времени вы даете друг другу на подготовку к очередному маневру, тем более гладко он пройдет.

Главное — соблюдать безопасную дистанцию между речевым аппаратом и мозгом. Чем быстрее вы говорите, тем больше сокращаете данное «расстояние». Я называю это несоблюдением вербальной дистанции. Когда такое происходит, у мозга недостаточно времени, чтобы принять взвешенное и обдуманное решение. И в результате он выдает первую встречную — а не лучшую — мысль. Вот почему мы часто говорим не по делу или вообще несем полную чушь и оказываемся в разговорном тупике. Спросите любого, кто хоть раз сожалел о своих словах: «Что тебя дернуло за язык?» И человек скорее всего ответит: «Не знаю, я просто сказал первое, что пришло мне в голову». Видимо, именно это и произошло с датским режиссером Ларсом фон Триером на Каннском кинофестивале в 2011 году. Во время пресс-конференции, посвященной фильму «Меланхолия», был задан вопрос о его немецких корнях. Он дал долгий и витиеватый ответ: «Не так давно выяснилось, что мои предки были из Германии, так что я нацист, и мне это нравится. Что я могу сказать? Я понимаю Гитлера, хотя он и совершил ряд ошибок. Да, несомненно, но я могу представить его сидящим в своем бункере, когда все уже было кончено… Его нельзя назвать хорошим малым, но я его во многом понимаю и даже немного ему симпатизирую. Я не за Вторую мировую войну, но… я, конечно, очень сочувствую евреям. Нет, не очень, потому что израильтяне — это настоящая боль в заднице…»

Кирстен Данст, сидевшая рядом с ним, выглядела абсолютно шокированной и судя по всему не знала, что лучше сделать — встать и уйти или остаться.

Наконец, осознав, как далеко он зашел, фон Триер озвучил то, что большинство из нас обычно думают: «Как мне отменить последнее предложение?»

На что журналист сказал: «Ответить еще на один вопрос».

Журналисты очень редко спасают жизнь своим «жертвам». Обычно они просто позволяют несчастным подольше подергаться в петле, пока не услышат хруст шейных позвонков. Чтобы более обдуманно излагать свои мысли, нужно время. Чтобы иметь больше времени на обдумывание, необходимо снизить скорость. Все просто.

Быстро говорить — дело весьма рискованное. Практически невозможно убедительно, понятно и эффективно излагать свои мысли, когда рот превышает скоростной лимит. И хотя нам хотелось бы считать свой ум достаточно острым, чтобы всегда принимать хорошие решения, он просто не в состоянии это делать. В действительности мозг прибывает на перекресток из четырех-пяти развилок — то есть возможных фраз — и за пару секунд делает свой выбор. Когда мозг перестает посылать навигационные сигналы слишком быстро движущемуся рту, случаются мелкие «аварии», известные как слова-паразиты. Мм, а-а, вы знаете и как бы это сказать — именно это выдает ваш рот, не зная, куда ему двигаться дальше.

● Первые шесть слов, которые вы обычно произносите: «Ну, вы знаете, я думаю, что…»

● Ваша аудитория никак не может понять, что вы хотели сказать.

● Вам требуется в два-три раза больше времени, чем другим ораторам, чтобы изложить свою мысль.

● Вы слишком часто используете в речи мм, а-а и другие слова-паразиты.

● Вы точно не знаете, что собираетесь сказать через пять — десять слов.

● Вы часто ловите себя на мысли: «Как меня сюда занесло?» или «Как мне отсюда попасть домой?»

Не только автомобильные, но и словесные аварии могут иметь весьма серьезные последствия. К примеру, не так давно клиент одной очень солидной компании рассказал мне историю об их предприимчивом исполнительном директоре. Дело было во время коктейльной вечеринки, где эта сотрудница болтала с президентом фирмы. Естественно, она нервничала, а потому говорила быстрее обычного и случайно ляпнула нецензурное слово. Эта единственная ошибка изменила ее имидж с «предприимчивой» до «развязной».

К сожалению, не существует ремонтных мастерских, где можно было бы починить репутацию или профессиональный имидж. Хотя, конечно, технический прогресс периодически наводит на мысль о том, что было бы неплохо иметь у себя кнопку «Отменить» или «Удалить». Но пока такая роскошь есть только у компьютеров. В нете, к примеру, в Facebook, можно разместить какую-нибудь информацию и ограничить к ней доступ с помощью специальных настроек, но в реальной жизни таких функций не существует. Если когда-либо вам приходилось сожалеть о своих словах, вы поймете, что я имею в виду. Для любого публичного человека самые ужасные слова — это «На самом деле я хотел сказать, что…» или «Я никоим образом не хотел никого обидеть…»

Особенно важно снизить темп или сделать паузу, когда вы находитесь на незнакомой территории. Отсебятина или экспромт — то же самое, что езда по горной дороге в условиях сильного тумана, когда не видно ничего, кроме капота собственного авто, и неизвестно, какая опасность скрывается за следующим поворотом. Что еще хуже, неясно, когда этот поворот будет! Вот почему я рекомендую вам не заниматься отсебятиной, особенно во время важных коммуникационных ситуаций. (Более подробно об этом читайте в главе 10.)

Тони Хэйворд, бывший гендиректор нефтяной компании BP, знает это слишком хорошо. Во время гигантского разлива нефти, случившегося в 2010 году в Мексиканском заливе, он согласился ответить на вопросы журналистов и тем самым продемонстрировать свою искреннюю озабоченность растущим нефтяным пятном. Он произносил подготовленные заранее фразы, и все казалось бы шло по плану. Но потом Хэйворд решил добавить что-нибудь этакое, что, как он считал, хоть как-то реабилитировало бы его в глазах рыбаков, чей бизнес катился под откос. Он сказал: «Никто так сильно не желает, чтобы все это поскорее закончилось, как я. Вы знаете, я бы хотел отмотать свою жизнь обратно».