— Знаете символ инь и янь? Черно-белый? Вот Рикард точно как этот символ. Пока он тренировался и бегал на коньках, побеждал и был известен, все было белым. Но когда это закончилось…

— Хотите сказать, его личность изменилась?

— Нет. В том-то и дело. Сейчас, вспоминая прошлое, я думаю, в нем всегда была тьма. Знаете эту старую притчу индейцев? Внутри каждого из нас живут два волка, и они бесконечно борются друг с другом. Первый — добрый, а второй злой. Тот, кто побеждает… — она положила в рот большой кусок лазаньи и жестом показала, чтобы Фредрик подождал, пока она завершит фразу, но он не смог удержаться.

— …это тот, кого ты кормишь, — закончил за нее он. — Я видел это на Фейсбуке. Я так понимаю, вы интересуетесь коренными народами и ориенталистикой? — Книжная полка около кровати была полна подобной литературы.

К счастью, она успела дожевать, прежде чем ответить.

— Мне было чуть за тридцать, когда меня положили в эту палату. А сейчас мне скоро пятьдесят. Мои родители умерли, а сестра вышла на пенсию. Раз в месяц нас возят на автобусе в Арбогу, там мы пьем какао зимой и едим мороженое летом. Все остальное время я провожу здесь и пытаюсь занять себя чем-то, кроме ненависти к тому, кто отправил меня сюда. У меня вообще-то была неплохая жизнь. Пока я не встретила его.

Фредрик заглянул в блокнот.

— Медсестра, которая провела меня сюда, сказала, что он вас навещает.

Ида Аксельсен развернула коляску и потянулась, чтобы дернуть за висевшую над кроватью веревку.

— Если хотите кофе, он стоит десятку. Видимо, у нас в Норвегии все так плохо с финансами, что я даже не могу угостить гостя чашечкой кофе. Если вы не политик, конечно. Для них тут все бесплатно.

— Увы. Я слишком плохо лгу.

Она облизала нож.

— Когда Рикарду начали давать выходные в тюрьме, он стал приходить ко мне. Просил прощения. Говорил, что во всем виноваты наркотики, что он никогда не хотел причинить мне вреда. А потом его опять посадили, и он пропал. Потом опять вернулся. И так все время.

В дверь постучалась медсестра с кофе. Пока она убирала посуду после обеда, Ида открыла ящик тумбочки и достала оттуда баночку из-под варенья с визитками, монетами, винтиками и ключами. Высыпав содержимое себе на колени, она протянула Фредрику серебряное кольцо. Ее обручальное кольцо. На нем было написано: «Дорогая Ида. Я твой навеки. Рикард».

— Свое он носит на цепочке на шее. В своем мирке… Рикард всегда считал, что у него отняли уготованную ему жизнь — славу и признание. Он считает жертвой себя. Не меня. Когда я с ним развелась, он пришел в ярость. Потому что он не мог понять, как… такая, как я, жалкая и ничтожная, могла уйти от него. Рикард говорит, я должна его простить, чтобы мы оба смогли двинуться дальше. — Она похлопала рукой по коляске. — Но я-то идти не могу. А Рикарду нужно не мое прощение. А высших сил.

— Но он по-прежнему вас навещает?

— Не часто, — неожиданно резким движением она протянула Фредрику листок бумаги. Словно не хотела прикасаться к нему. — Он звонил около месяца назад. Рассказал, что нашел работу. Сторожем! Естественно, звонок был только, чтобы похвастаться. Что он еще что-то из себя представляет.

— А вы знаете, где он работал?

— Да. На стройке. Там был их номер. Узнав это, я так разозлилась, что позвонила им и рассказала, какой он мудак. Но девушке на телефоне явно было все равно. Ведь это его знакомый из полиции нашел ему эту работу.

— Знакомый из полиции?

— Рикард поругался с одной из группировок в тюрьме, когда сидел за нападение на меня. Он заключил какой-то договор с полицией. И дал показания против тех, кто ему угрожал.

Так, значит, Рикард Рейсс был информатором. Стукачом. Крысой. Доносчиком. Дятлом.

— А что за знакомый в полиции? Вы знаете, кто он?

— Отлично знаю. Он сюда приходил пару дней назад. Пожилой мужик. Утверждал, что у него с Рикардом… договоренность. Кажется, он употребил это слово. Вид у него был недовольный, сказал, что не может дозвониться до Рикарда. Очень важно, чтобы я позвонила, если Рикард объявится.

В баночке Иды Аксельсен был порядок. Порывшись в визитках, она достала карточку с логотипом полиции. Фредрику не нужно было смотреть. Он уже знал, чье на ней имя.

Следуя из дома престарелых в Грефсене к метро, Фредрик не торопился. Что ему сказать Франке? Что он все знает? Или дать ему возможность объясниться? Рейсс получил срок за покушение на жену более десяти лет назад. Видимо, Франке знаком с ним с тех самых пор. Но кто кому помогал, Рейсс Франке, или Франке Рейссу? Иногда в этих дебрях не разобраться. Фредрику это было хорошо известно.

Зачем Франке помог Рейссу украсть тайны Хенри Фалька? Что старому уголовнику и еще более старому копу делать с флешкой, полной государственных тайн? Кто их туда направил?

У Франке Нуре должен быть чертовски убедительный ответ на все эти вопросы. Если нет, Кафа доложит начальству. И Фредрику придется быть на ее стороне. Черт бы ее побрал.

Фредрик понял, что что-то случилось, свернув на коротенький отрезок улицы между маленькими постройками в Ульсрюде, на самой окраине востока Осло, где дальше — только лес. Стены домов и заснеженные садовые деревья мерцали красным и синим, а в свете фар дежурных машин прохожие превращались в силуэты. Около коттеджа Франке Нуре стояли три полицейских автомобиля. У входа полицейский сдерживал любопытных соседей. Фредрик пытался пробиться сквозь толпу, когда почувствовал на плече чью-то тяжелую руку. Она, как оказалось, принадлежала пожилому мужику в пуховике и надвинутой на уши вязаной шапке.

— Бейер, что за чертовщина тут творится? Этот желторотый ничего не рассказывает старому копу. — Он сказал это громко, чтобы полицейский у входа услышал. Фредрик узнал мужика. Его звали Петтерсон, Рогер Петтерсон, если память ему не изменяет, вышедший на пенсию сотрудник из отдела по борьбе с преступностью. Когда-то они с Франке вместе работали, вместе ездили на охоту и были хорошими товарищами. Похожие и внешне, и характером, они принадлежали к тому типу людей, кто плывет по жизни на корабле, нагруженном равным количеством высокой самооценки и низкой способности к самоанализу.

— Не знаю, — ответил Фредрик и посмотрел на фасад дома Франке — игру цветов на стенах и тени в окнах. — Вы тут живете?

— Все здесь живут. Мы зовем это место логовом копов. На этой улице после войны полицейским продавали жилье по специальной цене, и с тех пор ничего не изменилось. Остаться незамеченным, приехав сюда и арестовав кого-то, не получится.

— Арестовав? О чем вы?

— Франке только что увезли. В фургоне и в наручниках.

— Ох, черт, — выдохнул Фредрик. — Он узнал дорогую сумку Себастиана Косса, или weekend bag[5], как инспектор сам ее называл, на пассажирском сиденье рядом стоящего автомобиля. Неужели Кафа все-таки сообщила?