– Она вывела меня из дома – шел сильный дождь – и мы просто побежали – не знаю куда – мне было страшно – мы просто бежали. Мы уже были на полпути к станции, когда она вспомнила про моих сестер, так что мы вернулись.

Господи боже! Немыслимо! Это все объясняет. Мне не терпелось рассказать Барри. Она уже начала плакать – я видел, как она содрогается всем телом.

– С тех самых пор, – сказала она дрожащим голосом, – я давила в себе мучительную боль – страх перед миром взрослых – перед материнством. Я всегда знала, что хорошей матери из меня не выйдет.

Блестяще! Я был на седьмом небе. Какая власть! Наклонившись, я вгляделся в ее лицо.

Тут-то я понял, что содрогалась она от сдерживаемого смеха, а не от слез. Увидев, что я заметил, она разразилась истерическим хохотом и скатилась с дивана на ковер.

– Ох, Марк, какой ты доверчивый, – сказала она, наконец успокоившись. – Никогда бы не подумала, что ты такой остолоп.

Я? Доверчивый? Остолоп? Чтоб тебя – так она просто врала. Врала, твою мать!

Она поднялась и вздохнула, вытирая глаза.

– Это мило, – сказала она, – ты такой прозрачный. Люблю юношей.

Она взлохматила мне волосы, словно ребенку, и побрела в туалет, бормоча что-то про «чуть не обмочилась».

– Неправда! – заорал я ей вслед. – Я не идиот.

Вот же сука.

Мое собеседование при устройстве на «приятную работу на свежем воздухе, беседы с женщинами» оказалось странным по двум параметрам. Во-первых, происходило в группе из десяти человек, во-вторых – от соискателя вовсе не требовалось говорить.

На самом деле напоминало это скорее лекцию, чем интервью. Коренастый мускулистый мужчина в полосатых брюках, с подтяжками, в белой рубашке и голубом галстуке вышагивал по комнате, вертя в пальцах сигарету, и рассказывал, как выполнять работу, которую все мы, очевидно, уже получили. Странно, что обошлось без процедуры отбора, но он подчеркнул, что мы вольны уйти с работы, как только захотим.

– А если она вам не понравится, отваливайте, – вот так он это и сформулировал.

Я начал понимать, почему объявления о приеме на эту работу публикуются ежедневно. Непохоже, что я и девять моих коллег вступили на территорию пожизненного найма.

* * *

– Мы называемся «Черный День – Профессионалы Роста», – сказал он. – Мы предлагаем персональные и индивидуальные планы увеличения капитала и сбережений для женщин, специальное обслуживание женских нужд, прошу извинить за каламбур.

Никакого каламбура я не заметил. Может, что-то насчет женщин и обслуживания? Кто знает...

– Кто из вас занимался продажами? Я так и думал. Метод у нас такой: продажи по телефону. По статистике, просто звонки неэффективны. Приводят только к тому, что называется низким процентом эффективности. Поэтому мы поступаем так отправляем вас (он показал на нас) на улицы (он показал на окно) с этими (он показал на какие-то листовки) листовками. Вы делаете вот что: находите женщину и даете ей листовку, где описано, как мы обслуживаем женщин. Потом отрываете у листовки низ, отрывной талон – хотя я вам рекомендую это делать до того, как отдадите листовку, – и спрашиваете у женщины имя и номер телефона. В конце дня сдаете отрывные талоны, а через несколько дней сотрудник нашего отдела телемаркетинга женщинам перезванивает, спрашивает, помнят ли они листовку, успели ли они ее прочесть, а потом пытается продать им наше пенсионное страхование. За каждое имя и телефон, которые вы нам сдадите, мы платим по пятьдесят пенсов. Но – и это очень важное «но» – за каждое выдуманное имя мы сокращаем вам зарплату. Много врете – и не получаете ничего. Так что накалывать нас не надо. Мы знаем, что у вас на уме. Вопросы есть? Готовы начать работать?

Трое вышли.

– Так. От трех избавились. Посмотрим, сколько продержатся остальные. ГЭВИН! Вот ваш контролер. ГЭВИН! Будет наблюдать, как вы работаете на улице. ГЭВИН! ИДИ СЮДА! Он знает, где лучше всего получается. ГЭВИН, МУДИЛА ГРЕБАНЫЙ!

Вошел Гэвин. Потрясающий урод. И громадный. На лице у него виднелся недавний шрам, соблазнительно тянувшийся от левой ноздри через губу в рот. Тело покрыто кусками жира, переходящего в мышцы.

– Гэвин за вами последит. Позаботится, чтобы не было проблем, угроз, все такое. Это в его интересах.

Господи! Это гораздо лучше канцелярии! Гэвин развел нас семерых по перекресткам в Кэмден-тауне.

* * *

В РОЛЯХ:

Пола – ирландка-алкоголичка средних лет, всегда носит теплый тренировочный костюм.

Уэйн – временно безработный каменщик, выглядит скорее как австралийский серфер. Чистопородный англичанин, но весьма обаятелен и вскоре обрюхатит Триш.

Триш – жизнерадостная кокни, попавшая сюда прямиком из фильма, снятого Английским туристическим советом для доверчивых американских туристов. Неопределенного возраста, но, видимо, старше пятнадцати и младше тридцати. Всегда в бейсболке (обычно козырьком назад), обладает поразительной способностью беспрестанно трепаться о чем угодно, ни капли при этом не надоедая.

Оливер – носит галстук, разбирается в винах, ушел с работы через двадцать минут.

Нелл – только что закончила Бристольский университет. Ей трудно выбрать карьеру, так что в любую свободную минуту она просматривает страницы с вакансиями в «Гардиан». Несимметричное нежное лицо, почти всегда носит зеленый беpeт. Считает, что с Гэвином трудно общаться.

Пит – тихий, молчаливый, но вполне приличный парняга. Та же проблема с щетиной, что у меня. Только что вышел из тюрьмы.

Я – богатый еврей.

Гэвин – контролер.

* * *

Не самая однородная группа на свете. Но это была жизнь. Реальный мир.

Я раньше видел соцреалистические драмы, иногда смотрел мыльные оперы, но до той поры мир был фантастичен не более и не менее, чем обыкновенное голливудское кино. А тут я вдруг оказываюсь в эпизоде «Жителей Ист-Энда»! Тусуюсь с бедняками. Фантастика! Такое чувство, будто приземлился в мюзикле «Метро-Годвин-Майер» и все твои реплики звучат, как песня.

Чуть огрубить акцент – и я один из них. И никто надо мной не смеется! Никто не знает, откуда я, и никто не спрашивает. Все просто решили, что мне в жизни досталось. Какая сказка! Я мечтал, чтобы меня увидели парни из школы. Как я был крут.

Лучше всего я общался с Гэвином. Патологический лгун и психопат. Считал, что в жизни не встречал никого смешнее Нелл. Один вид «Гардиан» вызывал у него приступы хохота.

Про зубы Гэвина я говорил? Рот ими оброс неправильно, и верхний ряд помещался за нижним – на редкость непривлекательно. К тому же из-за этого за столом он вел себя, как пудель. Его меню тоже мало отличалось от пуделиного, поскольку питался он только гамбургерами из «Макдоналдса» да изредка чипсами – если его вдруг одолевала забота о здоровье.