— К сожалению, не смог вам помочь, — кисло протянул он. — Вы ищите контакты? Я знаю один стоящий номер, по которому можно позвонить.

— Запиши его кровью на листе бумаге и... съешь за завтраком.

— А? Кровью? — не понял он.

— С чего ты взял, что секс — самая важная штука в жизни?

Он хмыкнул:

— Назови другую.

— Деньги.

— Бог ты мой, но для чего иного парень лезет из кожи вон, чтобы достать их? Ответь-ка мне.

— С деньгами он сможет, уйдя от дел, дожить свой век в ламаистском монастыре в Тибете, — я показал бармену значок специального представителя (сохранил еще со времен войны) по борьбе, имел отношение к случаю в доках Педро. — Учти: сводничество может обойтись тебе, по закону, по меньшей мере в пару лет.

— Бог ты мой! — Лицо бармена изменилось мгновенно: казалось, cама старость схватила его скрюченными пальцами. — Да я лишь разыгрывал вас, и не знаю никакого телефона.

Этот скулеж преследовал меня до двери. Ее стук заглушил его.

У меня было прескверное настроение.

Ларедо-лейн затерялась между двумя бульварами. Вдоль улицы тянулись деревянные, плохо оштукатуренные дома. Уличные фонари, по одному на квартал, выхватывали из мрака полосы тротуара. Изредка мне попадались и освещенные окна, за которыми продолжалась послеполуночная жизнь: я улавливал, когда медленно проезжал мимо, обрывки музыки и смеха, замечал танцующие пары — и черные, и белые лица, а у некоторых были коречневатые лица индейцев. В большинстве угловых домов оконные ставни плотно закрыты. А вот еще: целый квартал пустой, здесь у иных растерзанных домов фундаменты оголились, был, видно, пожар на весь квартал, отстраивать бросили почему-то.

Я почувствовал себя одиноким старым котом, которого ведет куда-то слепая ярость, поиски приключений на свою голову. Нет, надо отбросить эту дурацкую мысль! Ночные улицы — моя епархия, так было и останется до тех пор, пока я не скачусь в последнюю канаву.

"ГРЭХЭМ-КОРТ"... Название вырезано на лицевой стороне прямоугольного металлического ящика, буквы освещались изнутри электрической лампочкой. К столбу, что поддерживает вывеску, прибита выкрашенная в белую краску дощечка, на ней неуверенной рукой вывели: "Не сдается внаем", но "не" закрывает измочаленный непогодой клочок картона.

Я остановил машину, не выключив мотора. Выхлопная труба пустила в холодный воздух маленькое голубое колечко дыма. "Словно трубка Шерлока Холмса", — подумал я.

Оглядел место, куда меня занесло. Грэхэм-Корт представлял собой выстроившиеся в один ряд полусгнившие лачуги, а вдоль ряда — полоски завялой травки да запущенные дорожки из старого гравия, что вели к разбитым ступенькам, обозначавшим входы в эти халупы. Иные из них сейчас испускали свет сквозь щели в криво сколоченных своих стенах. Темное строение, на котором было написано "Офис", ближе других расположенное к улице, выглядело совсем заброшенным, — владелец, видно, давно разочаровался в этом "учреждении".

Я вышел из машины. На мягком ночном ветру покачивались усыпанные красными цветами ветви эвкалиптов, сбрасывая с себя тоненькие крошечные лепестки. Без всякой причины я поднял лепесток с тротуара и растер его между пальцами в красный порошок.

Пока я раздумывал, направиться ли мне к домам или посидеть в машине, терпеливо ожидая каких-нибудь событий, дверь одного халупного коттеджа приоткрылась. Оттуда вытекла желтая полоска света, мазнула траву. Качнулась мужская тень. Потом свет исчез. Я пошел прочь от своей машины, и, как ожидал, вскоре за спиной услышал быстро приближающиеся шаги.

Я резко свернул на тропинку к какому-то неосвещенному дому, будто горел страстным желанием попасть именно в это неприветливое здание. Мою тень поглащала тень от кустов, и я понимал, что спешивший за мной человек не мог различить больше, чем только мой силуэт. К тому же за домом сбоку стояла машина, и я зашел за нее.

Шаги на тротуаре простучали мимо меня.

На углу квартала мужчина пересек освещенное пространство. Это был Ривис, вышагивавший с озабоченным видом, подняв подбородок и развернув плечи, — таким он в какой-нибудь бурлящий полдень завлекал девушек. Я кинулся назад, к машине, как только увидел, что он переходит перекресток у соседнего квартала, быстро выключил фары, запер дверцы и тогда со спокойной душой начал пешее преследование.

У меня не было иного выбора. Он знал мою машину.

Я шел за ним, держа дистанцию примерно в квартал, используя любое попадавшееся по пути укрытие: деревья, заборы, автомобили. Ривис ни разу не обернулся; он шел как человек, у которого совесть либо абсолютно чиста, либо полностью отсутствует. Вскоре он свернул налево. Я пересек бульвар и сократил дистанцию между нами. На Ривисе был щегольской костюм, где боролись черный и рыжевато-коричневый цвета; через разделявший нас широкий и пустынный проспект я даже мог расслышать, как он потрескивает в движении, этот его новый костюм.

Ривис направился к стоянке такси, вдоль обочины бульвара стояло несколько машин. Я думал, что он возьмет одну из них, и сам собирался уже сесть в другую, чтобы ехать следом. Но он вдруг, не дойдя до машин, уселся на скамейку автобусной остановки, закинул ногу на ногу, закурил сигарету.

Я остановился в тени углового здания. Слева от меня мерцал красными огнями высоко на фоне неба отель, распространяя вокруг себя свет, вроде того, что вы видите сквозь закрытые веки, если повернете лицо к солнцу. Тем не менее я не терял Ривиса из виду.

Между нами неторопливо проехал запоздалый автомобиль. За ним внезапно вылетела из мглы длинная черная машина и остановилась у бульварного красного ограждения, там, где сидел Ривис. Тот встал, выбросил сигарету. Мужчина в темно-серой ливрее открыл перед ним заднюю дверцу. Я уже почти пересек улицу, когда лимузин сорвался с места. Я распахнул дверцу первого же такси.

— Вперед, за ним, не отставая!

— За двойную плату? — поинтересовался шофер сквозь нарастающее рычание мотора.

— Будь спокоен. И еще сверх, коли разглядишь их номер.

Меня отбросило к спинке сиденья (не меньше пятидесяти миль в час, сообразил я). Мы быстро вынеслись из пустынной части бульвара туда, где шло уже множество машин. Пришлось лавировать.

— Не приближайся к ним слишком быстро. Когда увидишь номер, немного отпусти.

Таксист сбавил скорость, но расстояние между автомобилями все равно сокращалось.

— 23П708. Ты хочешь сесть парню на хвост? А в чем дело?

— Играю в одну игру.

— Ну ладно. Можешь темнить. Но я только задал естественный вопрос, разве не так?

— Я не темню. Я пока сам не знаю ответа.

Записал номер лимузина на внутренней стороне спичечного коробка, опустил коробок в карман.

К моему удивлению, черный автомобиль вскоре остановился у края пешей дорожки, высадил Ривиса и исчез. Ривис прошествовал через тротуар, нырнул под вывеску, которая извещала, что тут "Хант-Клаб". Обитая кожей дверь захлопнулась.