– Я так рада!

– Знаешь… – помолчав, добавил Захар. – Я весь вечер вспоминаю мамино счастливое лицо. Давно ее такой не видел. Очень давно.

Он взъерошил и без того растрепанные соломенные волосы, оглядел мастерскую, тряхнул головой, будто решаясь на что-то.

– Я всего лишь трубочист, что я могу… Работаю здесь целыми днями, терплю это все, а приношу только жалкие гроши. Даже на хороший ужин – и то не хватит. Все мечтаю – ты знаешь уже, – что открою однажды лавочку со своими штуковинами. Дурак! – Захар горько усмехнулся. – Ведь знаю же, что чушь это все. А все равно выдумываю. Лавка своя! Нет, мне таких денег не накопить.

Варя молчала, беспомощно переминаясь с ноги на ногу.

– А на фабрику пойти – так там, говорят, еще и поменьше платят. И смена – от зари до позднего вечера. Меня ведь даже помощником механика никто не возьмет. Может, кочегаром или самым младшим ковшевым. Но вот если бы…

– Если бы что? – оживилась Варя.

– Если бы я выучился… – Захар прошелся по комнате. – Если бы хоть школу закончил… Мог бы и приличную должность получить. Машины обслуживать или даже… – В голосе мальчишки зазвучала надежда: – Самому изобретать! Не в Альянсе, конечно, – кто ж меня туда возьмет…

– Возьмут, если увидят, что ты умеешь!

– …но хоть в маленькой какой мастерской. Вот тогда бы мама не уставала больше. Не болела, не плакала. Не стирала бы руками эти проклятые сорочки и простыни! – Захар сжал руки в кулаки. – Ела бы яблоки и сыр, когда захочется. Носила платья почти как у важных дам. Может, даже ездила на паромобиле… И я. Я бы какие угодно штуковины мог собирать. Из хороших деталей – а не из тех, что на свалке нашел или выменял на блошке на такой же мусор…

– Ты хочешь сказать… – Варя шагнула к другу, не решаясь поверить в то, что он вот-вот произнесет.

– Да. Я буду участвовать в этой вашей выставке. Я знаю, что меня могут наказать. Очень… – Он сглотнул. – Очень сильно наказать. Но иначе мне никак не выучиться. И не помочь маме. Я не хочу чистить трубы и бросать уголь в топку, пока все легкие себе не сожгу…

– Тебя не накажут! – выпалила Варя. – Я не дам тебя наказать. Если что-то пойдет не так, я возьму вину на себя. И не спорь! Скажу, что это я все придумала. Что заставила тебя, забрала твое изобретение…

– Вот еще! – Мальчишка фыркнул и смерил хрупкую Варину фигурку насмешливым взглядом. – Заставила она меня. Кто поверит? Да и не позволю я такого… Никогда не лгал и дальше не буду.

– Я все-таки очень верю, что это не понадобится. То есть немного солгать, конечно, придется, – девушка принялась теребить светлую прядь. – В самом начале выставки. Но только самую малость.

– А если они… Ну, попечители эти или как их там. Если они разозлятся? Что тебе будет?

– Ничего не будет! – Варя махнула рукой и постаралась придать своему голосу беспечность, хотя холодный и скользкий червячок страха все-таки пробрался в ее мысли. – Может быть, сделают выговор. Лишат десерта. Запретят ходить на прогулки. Ну или даже исключат…

– Исключат? – Захар округлил светло-серые глаза.

– Ну и что с того? – хорохорилась Варя. – Это ведь не единственная гимназия.

– Отчаянная ты, – немного помолчав, сказал мальчишка. – Спасибо.

– Благодарить пока не за что. Давай лучше подумаем, что приготовим к выставке. Времени у нас осталось не очень много – надеюсь, Гордей Иванович не раскричится, когда я скажу, что все-таки хочу участвовать.

– Когда она там? В конце ноября? – засуетился Захар. – Нужно выставить «Подметайку» – она у меня получилась лучше всего. Нет! Что, если попробовать «Чудо-стирку» до ума довести? Может, и успею. – Юноша расхаживал по комнатке, иногда останавливаясь, чтобы почесать в затылке или, закусив губу, устремить взгляд куда-то в сторону. Мысли у него в голове взрывались снопом разноцветных искр.

– «Чудо-стирка» – лучше всего! – поддержала его Варя. – Ты точно всех заткнешь за пояс. И поможешь маме. И может быть, тебе дадут патент и станут выпускать множество таких машин…

– Да уж прям… – смутился Захар. – Есть, правда, еще кое-что. Я на кладбище машин землеройку видел, все хотел починить… Но это слишком долгое дело, не успею. И деталей нет.

– Землеройку?

– Да. Субтеррину, – рассеянно произнес мальчишка. И вдруг удивленно поднял брови. – Ой, что это у вас? Шестерня? Затейливая, никогда таких не видел!

Варя вздрогнула. Она не заметила, как вытянула из ворота рубашки медальон на длинной цепочке и принялась вертеть его в пальцах. Тяжелое зубчатое колесо с объемным геометрическим узором – треугольник, спрятанный внутри квадрата. По бокам к колесу крепились острые узорчатые крылышки.

– Это так… – Варя спрятала медальон. – Подарок… От очень важного человека.

Захар смутился и отвел взгляд. Некоторое время они стояли в неуютном молчании. Но вот мальчишка вынырнул из своих мыслей:

– Ты прости, что я на тебя из-за мамы накричал. Это неправильно…

– Ничего, – улыбнулась Варя. – Скоро все изменится, и моя помощь будет уже не нужна.

– Хорошо бы… – мечтательно протянул Захар.

– Постой! – Девушка подняла руку и прислушалась к звукам, доносящимся снаружи. Будто бы скрипнули ступеньки на узкой чердачной лестнице. Скрипнули – и снова затихли. – Почудилось! – Варино лицо осветилось беззаботной улыбкой. – А теперь мне хочется посмотреть, как движется работа над «Чудо-стиркой». Покажешь?

Гордей Иванович и правда был не слишком рад, когда Варя пришла к нему и сказала, что все-таки примет участие в выставке.

– У вас остался месяц, Чударина! Что вы успеете сделать за это время? Птицу, которая развалится прямо на глазах у комиссии? Другие ученицы готовятся с начала сентября. Вы хотите опозорить меня перед попечителями?

– Нет, господин инспектор, – Варя опустила глаза.

На уроках Полозов едва разговаривал с ней – цедил слова, почти не смотрел на ее задания. Так, словно с трудом выносил Варино присутствие. И сейчас, когда она осталась с учителем один на один, ей показалось, что сдерживаться ему стало еще труднее.

– Тогда как это понимать? Сегодня не буду участвовать, завтра буду. Это не увеселительный пикник, Чударина. – Полозов сдвинул очки на кончик носа и посмотрел на Варю поверх стекол.

– Я знаю! И мне нужно было сразу согласиться, но я сомневалась, что справлюсь, и…

– А сейчас уже не сомневаетесь? – усмехнулся Полозов. Девушке показалось, что она уменьшается в росте, становится совсем маленькой и беспомощной. Вот-вот разучится даже говорить – не то что конструировать механизмы.

– Сейчас думаю, что у меня может получиться, – прошелестела Варя.

– Думаете?! – Инспектор фыркнул, встал из-за стола и принялся хлопать ящиками, собирать книги и тетради. – Я уже объяснял вам, что выставка механических достижений – крайне важное событие для нашей гимназии. Это не какие-то там шалости для младшего отделения. Если вы осрамитесь, наша начальница, совет попечителей, – учебники один за другим шлепались в общую стопку, – родители учениц и остальные учителя – все они будут очень, очень недовольны. Это вам понятно?