Так что сейчас она действительно попыталась поверить. Улыбнулась, положила руку Поле на плечо:

— Это бы очень помогло. Я буду в кафе. Давай встретимся там через четверть часа.

По пути Кэрол, нарушив больничное правило насчет отключения мобильных телефонов, позвонила своему начальнику. Именно Джон Брэндон, главный констебль Брэдфилдской городской полиции, уговорил ее вернуться обратно к полицейской работе, когда ей отчаянно хотелось бросить ее. Это именно он создал Группу расследования особо важных преступлений, которую она возглавила. Не говоря уже о том, что он был единственным старшим офицером полиции, которому она безоговорочно доверяла.

Она познакомила его с новой информацией по делу Робби Бишопа, объяснила, почему необходимо созвать совместную пресс-конференцию.

— Вот и давайте, — одобрил Брэндон. — На месте работаете вы. Я полагаюсь на ваши суждения.

— Только одна сложность: я не знаю, говорить ли общественности об убийстве или придерживаться версии «смерть при подозрительных обстоятельствах».

— Вы считаете — убийство?

— Трудно представить, чтобы это было что-то другое.

— Значит, сообщайте об убийстве. Дело касается знаменитости, нас растерзают, если решат, что мы трусливо прячемся. Назовите это дело так, как вы его сами понимаете.

— Спасибо, сэр.

— И вот что… Держите меня в курсе насчет этой истории.

Кэрол разъединилась. Когда она бросила телефон обратно в сумку, один из телерепортеров узнал ее. Он отделился от толпы, окликнул Кэрол, кидаясь к ней. Она улыбнулась и помахала ему. Итак, началось.

Юсеф вошел в гостиную сразу после того, как начались местные вечерние новости. Он заговорил было, но Радж и Санджар зашикали на него.

— Что такое? — возмущенно спросил он, отпихивая Раджа, чтобы тот потеснился и позволил Юсефу пристроиться на краю дивана.

— Насчет Робби Бишопа, — объяснил Санджар. — Умер.

— Не может быть, — недоверчиво отозвался Юсеф.

— Ш-ш-ш, — снова зашипел Радж. Среди трех братьев он был единственным заядлым футбольным болельщиком. Санджар обожал крикет, а вот Юсеф так и не заразился спортивной лихорадкой. Но все равно его заинтересовало это известие — в свете его собственных планов на выходные.

Ведущий на экране с важным видом объявил:

— А сейчас вы увидите прямой репортаж с пресс-конференции, проходящей в больнице «Брэдфилд кросс». Заявление делает мистер Томас Денби, лечащий врач Робби Бишопа.

Картинка сменилась. Вот какой-то тип в дорогом костюме и со стильной прической сидит за столом, по бокам — хорошенькая блондинка и невзрачная брюнетка в белом халате.

— С прискорбием вынужден сообщить, что полчаса назад Робби Бишоп скончался в отделении интенсивной терапии, здесь, в больнице «Брэдфилд кросс», в присутствии своих родителей и мистера Фланагана, тренера команды «Брэдфилд Виктория». — Прочистил горло. Типичный голос британского аристократишки. — В течение нескольких часов мы осознавали, что уже ничем не в состоянии помочь Робби, кроме как сделать его последние часы как можно менее тяжелыми.

В зале загудело множество голосов: не у всех репортеров хватило терпения выслушать до конца. Прямо как его самый младший брат, который все повторяет: «От чего же он умер?» Аристократишка поднял ладонь, призывая к тишине. Помедлил несколько секунд, чтобы шум улегся, и заговорил снова:

— Сегодня утром мы получили результаты лабораторного анализа, которые убедительно свидетельствуют: у Робби Бишопа не было никакой инфекции. Его убила значительная доза рицина.

Зал так и взорвался.

— Черт подери, — выдохнул Санджар. — Это та штука, которую якобы делают так называемые террористы? За которую их сажают?

— Да, но большинство из них отпускают, — заметил Юсеф. — По-моему, до суда дошел только один.

— Значит, они нас и обвинят, — произнес Радж. Лицо у него было хмурое, глаза сверкали. — Скажут, это все мусульманские фундаменталисты. Я с самого детства болел за «Викторию», но кому какое до этого дело.

Юсеф неуклюже похлопал его по плечу. Жалко Раджа, но надо мыслить шире, перспективно. А перспектива эта сейчас выглядит даже лучше, чем прежде. В последнее время он погружался во внутренний мир, когда усаживался перед телевизором, но теперь сосредоточил внимание на экране:

— Давайте-ка послушаем, что скажут.

Они снова обратились к телевизору, где болван в костюме уже уступил слово блондинке.

— Моя группа уже начала расследование этой трагической смерти, — вещала она. — Для нас это дело об убийстве. — Ага, подумал он, стало быть, она коп. — Мы хотели бы побеседовать со всеми, кто видел Робби или говорил с ним в брэдфилдском ночном клубе «Аматис» в четверг вечером. Если у кого-то есть соответствующая информация, прошу вас позвонить по этому телефону.

Она взяла какую-то бумажку и зачитала бесплатный номер.

Как только она договорила, репортеры снова разбушевались. Среди прочих особенно громко прозвучал вопрос:

— Вы предполагаете, что в дело вовлечены террористы?

Губы блондинки сжались в ниточку.

— В данном случае нет оснований подозревать, что речь идет о терроризме, — ответила она. — Кроме того, мы не считаем, что кто-то еще подвергается риску из-за тех событий, которые привели к смерти Робби Бишопа.

— Когда вы начали расследование?

— Из больницы нам сообщили сегодня утром, — ответила женщина-коп.

— Мы обратились в полицию, как только подтвердился диагноз «отравление рицином», — вставил врач.

— Задницу свою прикрывает, — произнес Санджар.

На экране снова возникла студия, и ведущий пообещал немедленно сообщить новую информацию, как только она поступит. Дальше пошла наспех сделанная подборка самых знаменитых футбольных моментов Робби Бишопа. Радж жадно впился глазами в экран, словно пытаясь насытиться волшебством, которое никогда больше не повторится.

— Я там был, — заявил он, когда показали великолепный удар Робби с тридцати ярдов: гол, обеспечивший «Виктории» место в полуфинале прошлогоднего Кубка УЕФА. — Черт побери, без Робби у нас больше нет шансов в премьер-лиге. Никаких.

Юсеф предупреждающе покачал головой:

— Лучше держись подальше от стадиона, пока они не поймают того, кто это сделал.

— Но у меня билет на субботу, — заныл Радж. — И на следующую игру Еврокубка.

— Юсеф прав, — вмешался Санджар. — Пока они не найдут, кто это устроил, некоторые станут искать козлов отпущения. Хоть эта дамочка-коп и сказала, что терроризм тут ни при чем, найдутся ублюдки, которые решат, что у них появилось оправдание мочить пакисташек. Страсти накалятся, Радж. Лучше не подходи близко.

— А я хочу. И на матчи хочу, и сегодня вечером тоже пойду. Все двинут на стадион, принести соболезнования и прочее. Я хочу участвовать. Это и мой клуб тоже.