Мне все разложили по полочкам. Я стала понимать, как выглядит полная картина. Мне стыдно признавать, как мало я знала о разведывательном процессе, пока не пришла на работу в ЦРУ. Плохо разбираясь в международной обстановке, я видела лишь отдельные новости, не связанные друг с другом. Пока я была маленькой, шла борьба за мировое господство между США и СССР. Я понимала это. Вернувшись из Лаоса, я сама прочувствовала этот конфликт и осознала, какое сильное влияние СССР оказывает на Юго-Восточную Азию, поддерживая местных коммунистов.

В перерывах между лекциями мы лучше узнавали друг друга. Я оказалась в окружении поразительных людей — эти деятельные личности были специалистами в своих сферах. Некоторые из них получили блестящее образование и опыт работы с Дальним Востоком, Ближним Востоком, Советским Союзом, Латинской Америкой, Африкой и Европой. Большинство из нас умело бегло читать или говорить на множестве языков: иностранных языков на нашу группу было больше дюжины. Некоторые стажеры прежде работали в сфере бизнеса или в других американских государственных ведомствах и армии. Нам было от двадцати трех до тридцати трех лет. Мы съехались с разных концов США.

Сотрудники РД, как правило, рассказывали о своем прошлом, раскрывая гораздо больше деталей, чем сотрудники ОД, которые предпочитали о прошлом не говорить. Сотрудников РД наняли на работу благодаря их огромной компетентности. Стажировка помогала им освоиться в организации, но у них были знания и опыт, чтобы приступить к работе с первого дня. По окончании обучения их отправили в отделы, где их знания сразу пустили в оборот. Впрочем, им пришлось немало попотеть, чтобы научиться писать в стиле РД, принимая бесконечные кропотливые редакторские правки.

Мы, сотрудники ОД, также должны были узнать об организации ЦРУ и работе ОД в качестве одного из важнейших звеньев разведывательного процесса. Нам предстояло научиться незаметно получать засекреченную информацию по важным вопросам, вербуя шпионов в других странах, но оставаясь при этом в тени, на задворках американских государственных ведомств.

Жаркое вашингтонское лето мы провели все вместе в учебных классах, узнавая все больше о деятельности ЦРУ, а осенью 1973 года каждому из нас выделили “стол” в штаб-квартире, чтобы мы перешли к практическому этапу обучения. В январе 1974 года тех из нас, кто был нанят в Оперативный директорат, то есть новую партию оперативников, отправили за город на базовую оперативную подготовку, которую мы завершили в июне 1974 года. На тот момент мы были более чем готовы к постоянным назначениям за границу. При необходимости некоторые из нас проходили интенсивные языковые курсы.

Стажировка была логичной и структурированной, и мы все ожидали назначений. В конце концов, это стало моей целью. Тогда я еще не знала, что готовит мне будущее. Через несколько лет я стала частым гостем на инструктажах новых стажеров, показывая пример женщины-оперативника, которой удалось преуспеть. Но сначала мне предстояло узнать, куда меня пошлют.

По окончании стажировки меня отправили в отдел по работе с одной азиатской страной, чтобы я подготовилась к своему первому заданию, прочитав все текущие оперативные сводки, поступавшие оттуда. Проработав там две недели, я узнала, что мне предстоит сорок четыре недели заниматься иностранным языком, поскольку я должна была отправиться туда, где говорили на “королевском английском”. Я сомневалась, смогу ли продвинуться по карьерной лестнице, если мне придется столько времени посвятить изучению бесполезного языка, который нужен лишь в одной стране, и потому отправила руководителям стажировки служебное письмо, вежливо, но твердо заявив, что отказываюсь от этого назначения. Я попросила, чтобы мое личное дело разослали в другие отделы. Впоследствии мне сказали, что я сильно рисковала, потому что мало кто вообще отказывается от первого назначения, а те немногие, кто находит в себе смелость, редко получают назначение лучше.

В ситуацию снова вмешался мой друг Хэл, который встретился с руководителями нескольких отделов. Через неделю он сообщил мне о маловероятной, но потенциально очень интересной возможности. Он связался с отделом, занимавшимся Советским Союзом и странами Восточной Европы, и встретился с начальником резидентуры в Москве Тимом, который согласился со мной побеседовать.

На собеседовании Тим сказал, что в Москве придется сложно, особенно потому, что я не замужем. Он подчеркнул, что я первая прошедшая подготовку женщина-оперативник, которая получит назначение в Москву. Тим тоже не был женат и тоже стал первым неженатым оперативником в Москве. Казалось, его забавляет мысль о том, что КГБ может попробовать свести его с одной из своих оперативниц. Тим сказал, что со мной может произойти то же самое, если ко мне подошлют симпатичного мужчину. Мы оба понимали, как работает КГБ.

Были и другие опасения. Тим признался, что не знает, сможет ли отправить на задание женщину, какой бы подготовленной и опытной она ни была, ведь эту женщину КГБ всегда может поймать с поличным и подвергнуть грубой силе. Подумав немного, Тим отметил, что на самом деле ему неважно, кого он отправит на задание: мужчину или женщину. Производя арест оперативника, агенты КГБ могли избить как женщину, так и мужчину. Мы посмеялись, но это было действительно так. Тим сказал, что в Москве действуют строгие стандарты оперативной работы. Перед отправкой в Москву каждый сотрудник управления должен пройти курс внутренней оперативной подготовки. Он предложил мне пройти его по окончании языкового курса.

В сентябре 1974 года я приступила к изучению русского языка. Интенсивный курс был рассчитан на сорок четыре недели, в течение которых я занималась пять дней в неделю по восемь часов в день. Чтобы жизнь не казалась мне сказкой, я также решила заняться тхэквондо, понимая, что мне нужно найти физический выход постоянному умственному напряжению от изучения языка. Много лет спустя я прочитала, что обучение порой затрудняется при одновременном использовании правого и левого полушарий мозга. Но мне нравилось бороться с товарищами на курсах тхэквондо, потому что так я избавлялась от невыраженного соревновательного стресса, который накапливался на курсах русского, где я время от времени ненавидела и учителя, и однокурсников, и собственную некомпетентность.

Одолев русский, я приступила к курсу внутренней оперативной подготовки, который славился своей сложностью, но был обязательным условием для назначения в Москву. В рамках курса мы должны были научиться проводить секретные операции, включая закладку тайников, передачу информации в машинах, подачу условных сигналов и проведение личных встреч таким образом, чтобы все эти оперативные действия не засекли бдительные сотрудники КГБ. В ходе обучения нам также объяснили, как определять, установлена ли за нами слежка, и как вести себя, чтобы следящие не заметили, что мы провели секретную операцию. Нас научили обманывать слежку, двигаясь по запланированному маршруту, заворачивая за углы или петляя по неровной дороге, чтобы у нас была возможность перекинуть секретный пакет из одной машины в другую, не позволив слежке это заметить. В ходе этого изматывающего тренинга мы днем и ночью устраивали вылазки в разные районы Вашингтона, где оттачивали свои навыки, обнаруживая тайники, незаметно фотографируя и затем зарисовывая их.