теле и лёгкость в голове — как же ему этого не хватало.

— Прегер тебя не простит, когда раскопает, что ты всё знал о его жене и ничего не сказал, — после душа и вдохновенной Гришиной благодарности в виде яростного вколачивания девушки в кафельную стену до полного удовлетворения, Нина растянулась на белоснежных, пахнущих свежестью простынях.

— Он не стал бы меня слушать всё равно. Он сходил по ней с ума. Был влюблён, околдован, помешан на её дырке, — потянулся Григорий. Истома во всём деле после хорошего секса была прекрасна. — Скажи я ему, что она ест младенцев, и он поверил бы охотнее, чем в то, что она ему изменяет.

— Но она же ест? — засмеялась Нина.

— Можно сказать и так, — усмехнулся Селиванов. — От Прегера ей всегда были нужны только деньги. Для удовольствий она и раньше предпочитала мальчиков помоложе. Но её измена лишь верхушка айсберга. Видела бы ты в какой панике она была, когда увидела меня возле университета. Я сначала не понял с чего она так злится. С чего вдруг стала орать, чтобы я убирался.

— А что ты там делал?

— Ну вообще пришёл поговорить с Янкой.

— А Рита решила, что ты следишь за ней?

— Я сказал: «Всё-всё, успокойся, ты победила!» — поднял Селиванов руки, показывая, как это было. — «Я ушёл от Прегера и больше на него не работаю». А потом понял, что она злиться из-за пацана. Он как раз вышел из универа с девчонкой.

— Думаешь, эта Яна всё же замешана? — поднялась Нина на локте.

— Сомневаюсь, что она даже подозревает как всё связано. И какое осиное гнездо разворошит, если согласится, — задумчиво покачал головой Григорий. — Она явно дорога пацану. Он словно собой от пуль её прикрыл, когда увидел Риту. А Рита аж позеленела от злости и ревности.

— Здесь хочется воскликнуть: как тесен мир, — улыбнулась Нина. — И как причудливо порой связываются человеческие судьбы. Но какая жестокая ирония. Прегер правда решил дать ей денег за ночь?

— Правда. Но не просто так. А словно заключил пари: возьмёт она деньги или не возьмёт. Не со мной, сам с собой. И, возможно, исходя из этого примет какое-то решение.

— Какое?

Селиванов пожал плечами.

— Не буду даже гадать. Может, на счёт жены. Может, на счёт чего-то другого.

— А договор он уже подписал? На какую сумму они в итоге договорились с Гольдштейном?

— Я слышал шестьсот пятьдесят миллионов. Но в договор не заглядывал.

Селиванов спрыгнул с кровати, словно из матраса ему в бок резко ткнулась пружина. И стал натягивать штаны.

— Ты куда? — удивилась Нина.

— Надо уточнить кое-что.

— Что?!

— Я слышал его секретарь заказывала Прегеру билет до Венеции. Не там ли они, случайно, собрались встретиться с Гольдштейном?

— Думаешь, его секретарь тебе скажет? За шоколадку? — улыбнулась Нина, провожая Гришу глазами. — Ты ведь там уже не работаешь.

— Антонина Львовна предпочитает коньяк. Но я не к ней, — нагнулся Григорий к кровати оставить на губах Нины поцелуй.

С трудом вырвавшись из плена сладких объятий, он выскочил на улицу.

И набрал в программе заказа такси адрес общежития Яны.

Глава 15. Яна

Странно, но мне даже стало легче.

Никаких метаний. Никаких сомнений. Я уже тут.

Управляющая салоном понимающе кивнула, приняв карточку, и передала меня с рук на руки вежливой ассистентке, отправив переодеваться.

Ещё шесть часов назад я думала, что никогда здесь не окажусь.

Пять часов назад надеялась, что у меня есть целый день на раздумья.

А за четыре часа до этого, стоя в очереди в банке, звонила маме, чтобы не напугать её неожиданным переводом…

Обсудили то, сё, как дела.

И прежде чем я успела вывалить на неё свои новости о «хорошей работе» она меня огорошила:

— Детка, хорошо, что ты позвонила. Я же сама тебя собиралась набрать.

— Что случилось, мам? — напряглась я.

— Да так-то вроде ничего, все живы здоровы. Но что-то в этом месяце с работой совсем плохо. Настя ещё как назло из всего выросла. В весеннее переоделись — у куртки рукава короткие, как подстреленная, пришлось новую покупать. Обувь тоже. У тебя там как с деньгами? Можешь, перехватишь где? Отправить мне в этом месяце совсем нечего.

— Мамуль, не переживай, у меня как раз всё хорошо, — задрала я лицо к потолку, чтобы не расплакаться. — Я и звоню тебе сказать, что работу нашла. У меня получается. Платят хорошо. Тебе хочу денег послать.

— Ой, не надо что ты, девочка моя! Я так рада за тебя, — с облегчением выдохнула мама. — Ты себе там чего-нибудь купи, или откладывай, а я тут выкручусь, — её голос сорвался. И у меня из глаз потекли слёзы.

— Мам, прекрати реветь, — выдохнула я. — И я из-за тебя реву. Сказала пришлю, значит, пришлю. Ты только Виталику своему не говори, хорошо? А я буду каждый месяц тебе присылать. Понемногу.

Не знаю слышала она меня, заливаясь на том конце слезами. Надеюсь, слышала.

— А что за работа? — наконец успокоилась она, шмыгнула носом.

— Так это, как обычно, — соврала я. — Пишу разные программки. Если компания серьёзная — за это всегда хорошо платят.

Всё остальное была чистая правда. И платят хорошо. И программы я писала, с них проку было куда больше, чем от раздачи листовок. Пока у меня не украли сумку с ноутбуком. А тот старенький, который мне дали для занятий на кафедре, учебную программу еле тянул, не то, что ещё нагружать его чем-то сверху.

И я бы взяла кредит, чтобы купить новый, только в середине первого курса сдуру взяла кредит, чтобы съездить к подруге на свадьбу и… не вернула. Потому что по дороге домой сумку у меня и подрезали, вместе с платьем и туфлями, на которые ушла львиная часть денег, ну и с ноутом, который меня кормил. Хорошо документы были в кармане.

Тогда я и стала искать, чем зарабатывают люди, не имеющие навыков программирования и заказчиков-программистов, которым лень самим прописывать и отлаживать банальные коды, создавая функционирующий сайт, и они нанимают таких как я «негров».

Тогда Илья и устроил меня в кафе.

И, когда я говорила о хорошей работе, то совсем не порноиндустрию имела в виду, как Светка.

«Вот что я сейчас сделаю: сниму грех с души — закрою чёртов кредит. И куплю себе новый мощный ноут», — решила я, отправив маме тридцать тысяч.

Сказано — сделано.

— Это что? — удивилась Светка, когда я бережно положила коробку на кровать.

— Моя новая работа, — я ласково погладила картон и стала разбирать