«Неожиданное нападение… тишина, ни звука… артиллерия на Сомме… все тихо-спокойно… бахвальство, вот что это такое… староват я для такого… не бомба… батарея противовоздушной обороны… да бомба это, точно… говорят, два снаряда не взор вались… майор… что… да… думали, родит под столом… хватит трепа… по большей части… аэропланы…»

Все это была бессмысленная чушь. Закончив печатать приказы, он вставил в машинку чистый лист и принялся отстукивать все, что придет в голову, тренируясь в скорости: разрозненные строфы стихов, афоризмы на латыни, aequam memento rebus in arduisservare mentem[35]. У него в кармане был текст из Горация в переводе Коннингтона[36]; «окрасит пол густым вином» было pavimentum mero[37]; почему эта фраза пришла ему в голову сейчас? «Густым вином» плоховато звучит, а «окрасит» в начале строки делает ее еще отвратительнее. Да ладно, какая разница, хоть как-нибудь заполнить время. Он продолжил бить по клавишам пишущей машинки: «и лучше, чем под папским престолом». Самое лучшее было бы сейчас — пойти и напиться и этим скрасить мерзость кровавой обыденности. Заполнив лист, он вытащил его и хотел перевернуть на другую сторону, но прежде решил взглянуть, много ли ошибок наделал. Кинув взгляд в окно, он увидел двух солдат, убирающих улицу. Да, фрицу наплевать, где бомбить, тут и говорить не о чем. Он в задумчивости положил подбородок на руки. В наши дни люди потеряли в цене, если не иметь в виду шахтеров или клепальщиков на судоверфях, для которых война означает повышение заработной платы. Офицеры в дефиците, но их может быть и на пару человек меньше без особого ущерба. В целом у нас достаточно офицеров. Майор Шедуэлл и капитан Моллет, которые вытянули из тебя последнюю каплю, но и сами тянут лямку, и несчастный мистер Клинтон, отважный, но уже отыгравший свою роль. И мистер Созерн, который хоть и жопа, но вполне честный малый. Был тот старый командир Бригады в Тронском лесу[38], ему, наверное, было под шестьдесят, но он нашел в себе силы прийти и сделать все от него зависящее и остаться с ними. Но были и другие, кто не прочь поберечься. Время шло к обеду.

— Берн, — неожиданно сказал штаб-сержант. — Младший капрал Джонсон сейчас понесет книги квартирмейстеру в Нё-ле-Мин. Поможете ему. И смею заверить, там и для вас найдется занятие. Останетесь на всю ночь и вернетесь завтра днем. Будьте готовы выдвигаться в три часа. Вам бы лучше принести сюда свой ранец после обеда и сразу выдвигаться.

— Так точно, сэр, — спокойно ответил Берн, не выдавая волнения, которое ощутил. Он не чувствовал особого воодушевления от перспективы быть в компании с младшим капралом Джонсоном, но оставался шанс нежданно-негаданно развлечься и заполучить незапланированный кайф. Сложив вместе эти соображения и навалив сверху еще и пишущую машинку, он обдумал свое финансовое положение и решил, что оно вполне удовлетворительное. Заодно он прикинул, сможет ли с учетом близкого дня выплаты жалования обналичить чек через капеллана или мистера Уайта, транспортного офицера, бывшего накоротке с кассиром их полевой кассы. Нужно было глядеть вперед, возможно, стоило разжиться пятеркой у обоих. Наконец штаб-сержант сказал, что он может отправляться. Берн сложил в ранец вилку с ножом, блокнот и карандаши, чтобы после обеда иметь наготове все имущество, и взял котелок. Они с младшим капралом вышли вместе, но направились к разным кухням. Сержант Тозер уже уминал свою порцию, устроившись рядом с полевой кухней; они с поваром Эбботом поглядели на Берна, но тот лишь кивнул и проследовал мимо, туда, где младший капрал Джейкс заведовал раздачей обеда.

— Был в канцелярии, когда шарахнула блядская бомба? — поинтересовался младший капрал.

— Был. Как раз в окно глядел.

— Поубавилось форсу в этом черте, в полковом сержанте, с которым вас водой не разольешь, — злобно проворчал один из солдат. Берн искоса глянул на него — это был Чапман, упертый парень из Ланкашира, дерьмо, об которое мараться не хотелось.

— Мне кажется, он продолжает выполнять свои обязанности, как положено, — отвечал Берн, отрываясь от еды. — И какое твое собачье дело, с кем меня водой не разольешь?

— Как бы кому чего лишнего не прилетело, если будет широко ебало раскрывать.

— Когда несешь хуйню, пизди потише, — проговорил Берн, подавшись вперед так, что его лицо оказалось в полуметре от лица Чапмана. — Если б я не знал тебя как облупленного, мог бы черт-те что подумать.

— Эй, на фиг нам тут такие базары, — внушительно и серьезно остановил их Джейкс.

— На фиг? А когда двум придуркам пиздец, да еще пятерым, не лучше?

— Хорош. Рот закрой! Добра от этого не будет. И нечего бычить, никто тебе ничего не говорил. Если не можешь не ляпать хуйни, лучше заткни ебало.

— А что думают об этом в канцелярии? — спросил Мартлоу.

— А что все думают? — откликнулся Берн. — Думают, что это бред — проводить там построения. Что можно еще думать? А вот что теперь говорят, так это то, что и бомбы-то не было. Говорят, снаряд был, даже два. С нашей же зенитной батареи. Ты был в противовоздушном патруле, Мартлоу?

— Заебали! — поспешно ответил Мартлоу. — С меня хватило позавчера. Не видно ни хера, только шею сводит; бинокль этот ни в пизду, не то что тот, что командир у меня отобрал.

— Я свистков не слыхал, ваще ничего, пока бомба не грохнула, — прошамкал Чапман набитым ртом. — Ты спроси у Билла, он был в противовоздушном патруле.

— Сперва я увидел взрыв снаряда, а потом еще один, — сказал Билл Бейтс нервно. — И сразу в свисток дунул, как первый взрыв увидал. А солнце в глаза было. Ты зачем меня в это впутываешь?

— Да нет, парень, о тебе речи нет, — проговорил Джейкс. — Ты вообще был в другом конце поселка.

— Ну так зачем меня во все это впутывать? — с негодованием выпалил Бейтс.

Вид Берна, складывающего свои шмотки, отвлек всех от разговора, а когда он объяснил причину, все посмотрели на него так, будто он был одним из немногих, кто ухитрился схватить счастье за хвост.