У доктора Овечкина была жена Маша, которую он очень любил. Чтобы понять глубину этой любви, достаточно было послушать, как он с ней разговаривал по телефону. Дело было в середине девяностых, когда скромный врач ультразвуковой диагностики не мог обладать мобильным телефоном. Поэтому Овечкин звонил жене из регистратуры. Раз по десять в день. «Машенька, милая, я так по тебе соскучился…» И так далее, в романтическом духе. Медики в большинстве своем люди циничные, склонные к издевкам и глумлению, но над Овечкиным никто не глумился. Язык не поворачивался глумиться. Такая это была любовь.

Ключевое слово «была». Увы, все проходит…

В один ужасный день Маша объявила Овечкину, что она давно любит другого мужчину («Настоящего, а не такого пентюха, как ты») и намерена строить с ним новую, безусловно счастливую, жизнь. Овечкин сильно расстроился и даже попробовал уйти в запой с горя, но у него не получилось. Опыта не хватило. Пришлось лечить горе работой.

Прошло полгода. Свободные от обязательств сотрудницы поликлиники пытались помочь Овечкину справиться с горем, но он после такого потрясения ни с кем на сближение не шел. Похудел, осунулся, перестал регулярно бриться, мог две недели в одном и том же халате проработать. Но работал так же качественно, как и раньше, и по-прежнему никому не отказывал «глянуть бабушку в срочном порядке». Хороших людей горе не ожесточает.

И вот однажды на исследование органов брюшной полости к Овечкину пришел новый муж его бывшей жены. Они все жили в районе обслуживания поликлиники, и Овечкин часто встречал на улице бывшую жену с ее новым мужем.

Машу потянуло на противоположное. Новый муж был плечист и брутален. Тренер по плаванию, мастер спорта и чего-то там призер. Во время случайных встреч он отпускал в адрес Овечкина различные колкости, явно желая спровоцировать «пентюха» на драку. А может, просто хотел доказать таким образом Маше свою мужественность и превосходство над ее бывшим мужем.

Во время случайных встреч новый муж Маши отпускал в адрес Овечкина различные колкости, но тем не менее приперся к нему на прием? А что тут такого необычного и удивительного? Ровным счетом ничего! Доктор клятву самому Гиппократу давал и вообще он гуманист и всем по жизни обязан. Кто из врачей не сталкивался с подобным отношением? Каждый и не раз! Нажалуется пациент на врача главному врачу или в Департамент здравоохранения, а после, как ни в чем не бывало, является к нему на прием… А что? А ничего!

Овечкин внимательно исследовал органы брюшной полости своего счастливого соперника и написал заключение: опухоль головки поджелудочной железы с метастазами в печень. Он оказался настолько человечным, что пригласил в кабинет Машу, скромно ожидавшую своего нового мужа в коридоре, ознакомил с заключением и ее, и сказал, что, несмотря ни на что, продолжает оставаться ее другом. Понимай так: «Он помрет, а я останусь, и мы сможем попробовать снова». Маша прослезилась. Тренер и призер как-то весь сразу сдулся, стал меньше и в росте, и в объеме. Ясное дело, такой диагноз.

Но по результатам одного-единственного исследования диагнозы, да еще и такие серьезные, выставлять не принято. Нового мужа Маши направили в городской онкодиспансер на Бауманской, где его обследовали повторно и никакой опухоли не нашли. Радость радостью, но под дамокловым мечом скорой кончины он проходил около недели. А первые дни, если кто не знает (и слава богу, что не знает!), они наиболее «переживательные», самые тяжелые. Наибольшее количество суицидов приходится именно на них.

Мнимый больной истерил в кабинете главного врача так, что послушать на четвертый этаж сбежалась вся поликлиника. Жалобы ушли не только в Департамент здравоохранения, но и в министерство. Овечкин стоял на своем, как двадцать восемь панфиловцев: обычная врачебная ошибка и ничего более. Какой злой умысел? О чем вы?

Выговор он, конечно же, получил, без этого нельзя, раз ошибка задокументирована и жалобы в вышестоящие инстанции имеются, но — редкий случай! — премий его из-за этого выговора не лишали. Главврач побоялась, что Овечкин обидится и уйдет в другую поликлинику. Где ж она еще такого пахаря найдет?

Маша после этой истории пришла к Овечкину в поликлинику (домой, на пепелище любви, видимо, являться постеснялась) и сказала: «Теперь я поняла, что ты продолжаешь меня любить». «Ты ошибаешься, между нами все кончено», — ответил Овечкин и выставил ее из кабинета.

Главврач все никак не могла успокоиться. Ей хотелось поставить точку в этой истории. Примерно через месяц она во время еженедельного собрания сотрудников сказала: «Ну признайтесь же, наконец, Сан Саныч, что в вас Венера взяла верх над Гиппократом! Между нами, а?» «Эринии взяли верх, а не Венера, — ответил начитанный Овечкин. — Венера здесь ни при чем!»

Недавно я узнал, что Овечкин уже давно женат повторно и вроде как счастливо. Старшая дочь его в сентябре пойдет в одиннадцатый класс, младшая — в шестой. Младшую, кстати говоря, зовут Машей. Я не стал уточнять, в честь кого. Работает Овечкин в одной из московских больниц, заведует отделением ультразвуковой диагностики.

Один, мягко говоря, неординарный, участковый врач очень любил выставлять пациентам диагнозы, которых не было в Международной классификации болезней. Вроде «общее недомогание» или «полный упадок сил».

— Что вы творите?! — стенала (стонала, рыдала, негодовала…) заведующая отделением. — Есть же клас-си-фи-ка-ци-я!!!

— Если бы эта ваша классификация была бы полной и верной, то ее бы не пересматривали то и дело! — резонно возражал неординарный участковый врач.

К слову, если кто не знает, сейчас врачи пользуются классификацией 10-го пересмотра.

С дураком спорить все равно что покойника реанимировать.

Жемчужным перлом его коллекции неординарных диагнозов было: «Олигоаппетития»[9]. Желающие могут расшифровать этот ребус самостоятельно.

Борьбе с особо опасными инфекциями все начальственно-контролирующие органы придают огромное значение. Поэтому учений и проверок по этой теме проводится много. Чуть где что случится, а где-то что-то то и дело случается, принимаются «соответствующие меры», то есть проводится массовая проверка знаний персонала. Проверка может проводиться в виде масштабных учений, о которых руководители причастных учреждений извещаются заранее, и одиночных провокаций, о которых никто заранее не извещается.

Третья суббота июня. Лето в самом разгаре… В приемном покое одной многопрофильной московской больницы — тишь и благодать. Полгорода на дачах, поступлений мало, завтра — День медика, который по устоявшейся традиции можно начинать праздновать уже с субботнего вечера…

Дежурный врач приемного отделения в смотровом кабинете перечитывает вересаевские «Записки врача» и с привычной тоской думает о том, что если бы эта книга попалась бы ему в девятом или в десятом классе, то черта с два он бы сунулся в эту проклятую медицину… Эх, добрая мысля, как известно, приходит опосля, когда менять что-то уже поздно и немного страшно.