litbaza книги онлайнЮмористическая прозаХроники безумной подстанции или доктор Данилов снова в "скорой" - Андрей Шляхов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 58
Перейти на страницу:

Водитель на это ответил:

— Абсолютно справедливо, доктор. У меня профессия рискованная. Задавлю, не дай бог, человека и сяду, а у вас никакого риска. Даже если мы все здесь к утру помрем, вам ничего не будет!

Так любой дурак сможет…

Хочу рассказать вам нестрашную историю об одной диагностической ошибке, допущенной мною во время работы на «Скорой помощи».

Вызов к сорокалетнему мужчине с поводом «плохо с сердцем».

Пациент угнетен, выражение лица страдальческое, жалуется на боль за грудиной и общую слабость. Почувствовал себя плохо около часа назад, до этого все было в порядке. Вокруг суетится испуганная жена. Из глубины квартиры доносится громкое уханье тяжелого рока, что позволяет предположить наличие чада или нескольких чад, страстно любящих хорошую музыку. В общем, все, как обычно. И на этот раз «плохо с сердцем» вроде бы как на самом деле означает «плохо с сердцем». А то чего только не кроется за этим поводом. От ножевого ранения до приапизма.

Клинику приступа нестабильной стенокардии пациент излагает как отличник на экзамене, но на кардиограмме никаких изменений нет. Такое случается. В первые часы инфаркта миокарда кардиограмма может не «успевать» за клиникой, изменения появятся позже, так что умные врачи ориентируются на клинику (разумеется, допуская возможность симуляции), а дураки — только на кардиограмму.

В моей скоропомощной практике был один случай, когда мне написал благодарность муж умершей пациентки. Это, знаете ли, довольно редкий случай, чтобы родственники умерших благодарности писали. Они все чаще жалуются. А дело было так. Приехал я по вызову к женщине шестидесяти лет на «плохо с сердцем». Клиника инфарктная, кардиограмма «чистая», состояние тяжелое. Поскольку я в ту смену работал один, без фельдшера, то не рискнул везти ее в стационар в таком состоянии (начала бы «ухудшаться» — рук для спасения не хватило бы), а вызвал «на себя» специализированную бригаду интенсивной терапии, в просторечии — «битов». Те приехали, я им сдал пациентку и уехал. А «битовский» врач решил, что раз кардиограмма «чиста», то и инфаркта нет. Снял мой диагноз инфаркта, поставил вместо него простую стенокардию, сделал укол и уехал. А пациентка спустя два часа умерла. При вскрытии был обнаружен острый трансмуральный (крупноочаговый) инфаркт миокарда нижней стенки левого желудочка. Муж умершей написал жалобу на «битовского» врача и благодарность мне…

Но вернемся к нашему сорокалетнему мужчине.

Зачем может понадобиться симулировать приступ стенокардии сорокалетнему мужику? Призыв ему давно не грозит. Военные сборы? Но дело было в середине декабря, а я ни разу не слышал о том, чтобы кого-то призывали на сборы в это время. Прогулял работу? Но, по его словам, он был сегодня на работе и отпахал смену от звонка до звонка. К тому же рассказывает, что заболел только что, а не с утра. «Косари-прогульщики» всегда заболевают с утра, и так сильно, что врача им вечером вызывают вернувшиеся с работы родственники. Сами они до телефона дойти не могут. До туалета — могут, а до телефона — нет, такой вот парадокс. И затем, на том основании, что они заболели с утра, они требуют выдачи больничного листа «задним числом».

Но дело не в этом, а в том, что я отверг все возможные поводы для симуляции и решил госпитализировать пациента с диагнозом «нестабильная стенокардия». Фельдшер пошел за носилками, а пациент со словами: «Да что вы, я пешком спокойно дойду» — ломанулся в прихожую одеваться. Я ринулся за ним (навидался, как и куда они «сами доходят») и обратил внимание на то, что первым делом мой пациент выключил в прихожей свет.

Ау, доктор Ватсон! Какие будут предположения?

На закономерный вопрос «Зачем?» был получен ответ: «При свете любой дурак одеться сможет, а я не люблю чувствовать себя дураком!»

В голове моей, как принято выражаться, молнией сверкнула догадка. Взяв пациента под локоток, я вернул его на диван и, глядя в его бесстыжие глаза, спросил страшным голосом: «В психоневрологическом диспансере на учете состоите?!!»

Пациент кивнул — состою, мол. «Шизофрения у него, — встряла жена. — Вот сегодня опять голоса слышать начал. А в психушке разве лечат? Накачают каким-то г. ом, и лежишь бревном. Вот мы и подумали, что лучше бы ему в обычную больницу лечь, к нормальным докторам…»

К нормальным! Вот так.

Пускай и не по профилю.

Пришлось мне вызывать «на себя» специализированную психиатрическую бригаду.

О вреде сочувствия к рыдающим матерям-одиночкам

Спросите меня: «Нужно ли сочувствовать рыдающим матерям-одиночкам?» — и я вам вместо конкретного ответа расскажу одну историю.

Жила-была в одном подмосковном городе девочка Анечка с умеренно выраженной дебильностью.

Умеренно выраженная дебильность — диагноз довольно условный. То ли нижняя граница нормы, то ли верхняя граница патологии. Можно сказать — «он дебил» (не в смысле оскорбления, а в медицинско-диагностическом), а можно сказать — «недалекий человек» или «простоватый». Разница есть, верно? Так что, если хотите, можно начать рассказ и так: «Жила-была в одном подмосковном городе недалекая девочка Анечка…» Те же яйца, только в профиль.

Мама у Анечки работала санитаркой в больнице и крепко мечтала о том, чтобы дочка стала врачом. Хорошая же специальность — уважаемая, хлебная (дело было в семидесятые годы прошлого века). Прекрасно понимая, что прямиком Анечка в мединститут сроду не попадет, мама решила привести ее в доктора кружным путем. Он, как известно, самый надежный.

За год до окончания Анечкой школы мама перешла на работу в медицинское училище. Потеряла существенно в деньгах, потому что от учащихся и тем более от преподавателей рублей-полтинников не дождешься, это тебе не лежачие больные, но чего только не сделаешь для счастья родной дочери? Анечка была недалекой, а вот мама ее — очень себе на уме. Бывает, что яблочки от яблоньки очень далеко укатываются.

Будучи носительницей почетного титула «дочь сотрудницы», Анечка без труда поступила в училище, причем стала учиться не на медсестру, а на фельдшера. Фельдшеров в училищах позднего СССР вечно был недобор. Дурацкая специальность — ни рыба ни мясо (это я излагаю мнение общественности, а не свое собственное), ни врач, ни медсестра. Учиться на год дольше, а работать можно только на «Скорой» или в заводском здравпункте. Больше нигде фельдшера не нужны. Девушки, желавшие подняться на ступеньку выше медсестры, обычно шли в акушерки. Это тоже фельшерская специальность, но повсюду востребованная, прибыльная, престижная. Однако Анечку, то есть ее маму, акушерство не привлекало.

Училась Анечка хорошо. Она вообще была очень прилежной и вдобавок послушной. Педагоги ее любили и меньше четверки никогда не ставили. Опять же, дочь сотрудницы, свой человек. А что черепные нервы перечислить не может — ничего страшного. Не в нервах этих счастье.

После училища Анечка пошла работать на «Скорую» — зарабатывать стаж для льготного поступления в мединститут. Нацеливалась в Третий мед, как наименее престижный и наиболее доступный. Еще в училище Анечка вышла замуж, а работая на «Скорой», родила сначала девочку, а потом мальчика. То есть из пяти лет работы на «Скорой» она реально проработала на линии меньше года, а остальное время просидела с детьми. На «Скорой» Анечкины способности оценили очень скоро и ставили работать только в паре с опытными врачами, чтобы не накосячила чего-нибудь. В тандеме с кем-то умным Анечка работала замечательно — распоряжения исполняла точно и неукоснительно, уколы делала хорошо, а повязки накладывала так, что просто хоть для учебника фотографируй. Природа придерживается своеобразной справедливости — если чего-то недодаст, то другого отсыплет с лихвой. Недалекая Анечка была очень рукастой.

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 58
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?