21 сентября (3 октября) Наполеон послал к русским, стоявшим на юго-западе от Москвы в районе Тарутина, своего парламентера, но М.И. Кутузов отверг любые переговоры о мире. В подобных обстоятельствах Наполеону ничего не оставалось, как начать отступление из Москвы в сторону Смоленска. Русская армия тут же двинулась вслед за ним, сделав все возможное, чтобы захватчики вынуждены были идти именно по той дороге, по которой они пришли в Москву, то есть по разоренной территории, напрочь лишенной съестных припасов и нормального жилья. Для наполеоновских солдат и офицеров это стало настоящей катастрофой. К тому же очень скоро началась зима, и температура воздуха понизилась до такого уровня, что люди стали умирать не только от голода, но и от холода.

При этом М.И. Кутузов не торопился вступать в бой с все еще очень сильным Наполеоном. Он занял выжидательную позицию, не переставая, однако, беспокоить отступающего противника отдельными боями и бесконечными нападениями армейских партизанских отрядов, которые не позволяли фуражирам Наполеона выполнять свои обязанности по обеспечению войск продовольствием и фуражом.

Кончилось для Наполеона все в ноябре, в районе реки Березины. И там война реально могла закончиться. В самом деле, ведь там, в районе Борисова, Наполеон оказался практически окруженным с трех сторон, и шансов спастись у него не было никаких. Не зря же Карл фон Клаузевиц авторитетно заявлял:

"Никогда не встречалось столь благоприятного случая, как этот, чтобы заставить капитулировать целую армию в открытом поле".

К сожалению, ничего подобного не произошло. Наполеону удалось спокойно навести мосты и переправить основную часть своих войск на другой берег. И конечно же очень быстро был найден виновник этого серьезного стратегического просчета. Им стал адмирал П.В. Чичагов[8] (Кутузов всегда умел находить "козлов отпущения"), хотя он, имея в районе Березины всего 20 000—30 000 человек, был единственным, кто несколько дней активно сражался с превосходящими силами противника. При этом у стоявшего чуть севернее П.Х. Витгенштейна имелось около 40 000 человек, а у М.И. Кутузова — до 50 000 человек (это, кстати, из 130 000 человек, которые выступили с ним из-под Москвы).

Но, как известно, в Борисове Чичагов так и не дождался ни Витгенштейна, ни Кутузова. Первый стоял по приказу Кутузова, и сам Михаил Илларионович тоже стоял, причем на весьма значительном расстоянии. И, что удивительно, он словно специально остановил свой марш и в течение нескольких дней не двигался с места, практически перестав даже координировать действия своих войск. В результате Наполеону удалось осуществить обманный маневр против оставшегося в меньшинстве Чичагова, который был дезорганизован ложными сведениями, получаемыми из генерального штаба, и, по сути, оказался брошенным на произвол судьбы.

В конечном итоге Наполеон потерял на Березине от 25 000 до 40 000 человек (это огромные потери), а убыль русских войск составила, по разным данным, от 8000 до 14 000—15 000 человек. К сожалению, имея менее 30 000 человек под ружьем, адмирал Чичагов просто физически не мог ни остановить Наполеона на всех пунктах по течению Березины, ни противостоять ему в каком-то одном пункте.

Переправа через Березину 23 ноября 1812 г. Художник В. Адам

Чем же объясняется столь странная пассивность главнокомандующего русскими войсками М.И. Кутузова? Однозначно ответить на этот вопрос невозможно.

Одни историки считают, что у Кутузова "были довольно мрачные предчувствия". Говорят, например, что в начале января 1813 года один из близких помощников главнокомандующего записал в своем дневнике, что Михаил Илларионович на вопрос о перспективах похода в Европу ответил так: "Вернемся с мордой в крови…"

Другие историки явно намекают на "масонский след", а вот Я.А. Гордин утверждает, что дело заключалось в том, что Кутузов "не швырялся солдатскими жизнями". Этот историк пишет, что все вокруг "требовали от Кутузова генерального сражения: догнать, разгромить и пленить Наполеона. Кутузов же этого категорически не хотел. Он считал, во-первых, что нужно "беречь русскую кровь", во-вторых, он совершенно не был уверен, что новое генеральное сражение даст желаемый результат". Более того, по мнению Я.А. Гордина, заграничный поход вообще был не нужен России. "Кутузов всегда говорил о том, что его задача — изгнание Наполеона из России. Он был, безусловно, выдающимся полководцем, но он был также еще и крупным дипломатом . Кутузов как геополитический мыслитель вовсе не мечтал об окончательном крушении Наполеона, он считал, что его нужно изгнать из России, но наполеоновская Франция должна существовать как противовес Англии". Кутузов якобы откровенно заявлял, что "интересы Англии не во всем отвечают интересам России".

При этом военный специалист Карл фон Клаузевиц оценивает мотивацию Михаила Илларионовича следующим образом:

"Мы не станем отрицать, что личное опасение понести вновь сильное поражение от Наполеона являлось одним из главных мотивов его деятельности".

Историк И.Н. Васильев предполагает:

"Скорее же всего, Кутузов не имел ни определенного плана своих действий, ни желания вмешиваться в решающие события, предпочитая отдать все на волю случая. Но при этом он сделал все, чтобы обезопасить себя от каких-либо нареканий, что, в свою очередь, нуждалось в подыскании другой удобной кандидатуры для нападок. А кого выдвинуть на ату роль, как не своего заклятого врага? Просто нужно было надлежащим образом подготовить к этому общественное мнение, чем фельдмаршал активно и занялся".

Всегда старающийся сохранять объективность американец Дэвид Чандлер замечает:

"Трудно понять медлительность Кутузова вплоть до 26 ноября, если не видеть в этом намеренного желания дать Наполеону уйти за Березину. Его противоречивые приказания своим подчиненным, особенно Чичагову, были основной причиной потери, казалось бы, неизбежного и полного успеха".

Как все было на самом деле, неизвестно, но факт остается фактом: Наполеон благополучно ушел, а "козлом отпущения" был сделан адмирал П.В.Чичагов.

Военный историк генерал М.И. Богданович пишет:

"Остается исследовать, кому должна быть приписана неудача общего плана действий русских армий, на основании которого имелось в виду "Наполеона с главными его силами искоренить до последнего". Современники нашей Отечественной войны обвиняли в том исключительно одного Чичагова. Да и не могло быть иначе: князь Кутузов — освободитель России от нашествия Наполеона и его полчищ, граф Витгенштейн — защитник нашей Северной столицы . Оба они стояли так высоко в общем мнении, что никто не смел усомниться в безошибочности их действий. Никто не помышлял, что военное дело, будучи основано большей частью на неопределенных данных, сопряжено с ошибками, которых избегнуть не может самый гений. Общему порицанию подвергся Чичагов, потому что, во-первых, положение, занимаемое его армией, давало ему наиболее возможности преградить путь Наполеону; во-вторых, потому что, командуя в Отечественную войну впервые сухопутными силами, он еще не успел заслужить славы искусного военачальника".