litbaza книги онлайнИсторическая прозаМосква и Россия в эпоху Петра I - Михаил Вострышев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 140
Перейти на страницу:

– Да какой дьяк-то? Говори, шут проклятый! – почти с отчаянием проговорил Лука Сабур, тряся подьячего за плечо.

– Какой? Вестимо, какой: Ларион Иванов! А живет в Толмачах, около церкви, в Кривом переулке. Там его, чай, все собаки знают: идет ли, едет ли, на него не лают.

И он, уткнувшись в ендову и опустив усы в пенистую брагу, стал неудержимо тянуть ее, крепко придерживая края ендовы дрожащими руками…

Лука не дожидался, пока он ее вытянет, вскочил с места и зашагал с Мясницкой на Замоскворечье, где, по указанию Блуда, отыскал в тупике дом дьяка Лариона Иванова, стоявший среди широкого двора, который примыкал к густому, темному, старинному саду.

Нелегко было и здесь Луке Сабуру добиться возможности «повидать ясные очи господина дьяка», который, по словам его дворни, «изволил опочив держать после сытного обеда».

И здесь дело не обошлось без смазки, чтобы холопы дозволили Луке обождать пробуждения господина дьяка. А господин дьяк, как оказалось, сном шутить не любил: добрых два часа пришлось Луке ожидать, стоя в сенях и переминаясь с ноги на ногу. Наконец его позвали к дьяку в комнату, и тот, еще заспанный и сердитый, принял Луку довольно сурово:

– Что за человек? – спросил он строго, глянув на Луку из-под темных нахмуренных бровей.

– За каким делом? – еще резче и отрывистее спросил его дьяк, узнав его имя и прозвище.

– Прошу выслушать, – спокойно и твердо проговорил Лука Сабур. – Хочу объявить за собой «слово государево».

– Слово государево? – проговорил дьяк медленно, как бы взвешивая каждый слог. Потом молча смерил Луку глазами и добавил серьезно: – А знаешь ли ты, какому ответу подлежать за это будешь в случае напрасного беспокойства?

– Знаю, – отрезал Лука.

– Знаешь ли ты, что тебя на дыбу поднимать станут, и на дыбе встряхивать, да пыточные речи твои записывать? – проговорил дьяк с еще большей медлительностью, и его смуглое худощавое лицо стало еще более хмурым.

– А хоть бы и на дыбу?.. Лишь бы мой сказ выслушали!

– Смел ты очень, как я на тебя погляжу, – процедил дьяк сквозь зубы. – Ну, да завтра, как придешь в Приказ, я все разберу: и выслушаю тебя, и сказ твой в столп впишу. А здесь слушать тебя не стану.

И дьяк поднялся со своего места.

– Завтра? А если завтра поздно будет? – укоризненно проговорил Лука, глядя прямо в очи дьяку.

Такое неожиданное возражение окончательно вывело господина дьяка из терпения, и он, нахмурив брови, собирался обрушиться на Луку со всей грозою, как вдруг низенькая дверь в соседнюю комнату отворилась, и очень смазливое личико молодой женщины, в золотой кике, с жемчужными привесками, выглянуло из-за двери.

– Ларивон! Ларивон! – окликнула жена дьяка. – Ступай скорее в сад! У нас на кусту над сажалкой соловей запел.

Дьяк словно весь преобразился. И лицо его прояснилось, и весь он как бы оживился.

В ответ на этот призыв он, правда, махнул рукой жене, которая тотчас скрылась и притворила за собою дверь. Но уж дьяку и самому не усидеть было на месте.

– Ну так вот, приходи завтра в Приказ, да пораньше… Там я твое дело справлю… А здесь не рука мне тебя слушать да допрашивать, и еще в воскресный день!

– Да что же это, Господи! – в совершенном отчаянии воскликнул Лука, ломая руки. – К кому идти, к кому в ноги кинуться – молить, чтобы нас всех беда страшная минула, чтобы кровь напрасная не пролилась?! Как упредить смуту великую?!

– Да что ты так раскричался? – проговорил дьяк, несколько оторопевши от неожиданного порыва изветчика. – Сказывай, о чем упредить хочешь? На кого у тебя извет?

– На стрелецкие воровские затеи, злоумышления и козни! На то, что они…

– Э, брат! – перебил дьяк Луку. – Это мы уже слыхали! Не ты первый к нам с этим лезешь… Мало ли, что люди плетут!.. Об этом и завтра сказать успеешь. Да вперед тебе говорю: осторожно сказывай… Помни, что по Уложению ложному доносчику первый кнут.

– Хорошо же! – резко проговорил Лука. – Приду… Но если будет поздно, если над всеми вами какая беда стрясется, в том будет не моя вина… Сам на себя пеняй!

Он круто повернулся и, не поклонившись дьяку, вышел из комнаты. Дьяк Ларион Иванов посмотрел ему вслед, пожал плечами и чуть не бегом пустился в сад к своей молодой жене – соловья с ней слушать.

8

Утро понедельника, достопамятное утро 15 мая 1682 года, наступило ясное, теплое и тихое. Яркое майское солнышко заглянуло и в опочивальню старого боярина Петра Михайловича Салтыкова, уже много месяцев не покидавшего постели. Он страдал тяжким недугом, лечился у доктора-немца, но видел, как со дня на день силы его слабели постепенно, и надежда на выздоровление или даже облегчение недуга давно уже покинула его душу. Но в это утро, Бог весть почему, старый хворый боярин проснулся со светом и почувствовал себя как-то особенно легко и хорошо. Седой, вековечный слуга его Сеня Горбыль, не отходивший от него ни на шаг во все время болезни, был чрезвычайно удивлен тем легким и бодрым видом, с каким боярин, проснувшись, обратился к нему и сказал довольно громко:

– Сеня, откинь-ка занавес у окошка… Дай солнышку повеселить мою опочивальню.

Горбыль поспешил исполнить приказание боярина, а затем подошел к его постели.

– Эх, как радостно да ласково светит вешнее-то солнышко! – произнес боярин, приподнимая свою седую голову с подушек и подпирая ее исхудалой рукою.

– А никак тебе ноне полегче, боярин? В пору будь сказано, – заметил Горбыль, приветливо улыбаясь.

– Благодаренье Богу! Мне и точно как будто бы полегчало, – отозвался боярин. – И давно я не упомню, чтобы я спал всю ночь. Так сладко, так несказанно сладко, что и передать не могу… И боли не было в груди, и голова теперь свежа. Право, словно чудо какое надо мною совершилось…

Горбыль слушал боярина и внимательно всматривался в его очи.

– И сны мне снились все такие чудные, диковинные, таких я никогда не видывал, – продолжал боярин.

– А какие же сны-то, боярин? Порасскажи мне… Я смолоду горазд был их разгадывать.

– Снились мне сады благоуханные, и в тех садах древеса и цветы невиданные, нездешние. Такие только на иконах пишут. И на тех древесах по ветвям сидят и перелетают птицы райские, и по всему саду их песни звонкие разносятся. На тысячи голосов те птицы распевают, на тысячи ладов Бога славят… И я будто совсем здоров и бодр по-прежнему, и хожу твердо, и дышу легко, без удушья, без всякой тяготы… И Федя будто бы тоже о бок со мной ходит, и все руки у меня целует, и все говорит: «Мы с тобой отсюда не уйдем, здесь останемся, не расстанемся».

Боярин, чтобы перевести дух, откинулся на изголовье и смолк на мгновение. А Горбыль посмотрел на него долгим, проницательным взглядом и подумал про себя: «Не больно хорош твой сон! Видно, недолго осталось тебе на белом свете маяться».

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 140
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?