– Он не может. – На этот раз голос был другой. – Владетель поставил условием его возвышения найти и убить всех, кто сумел сбежать из вашего замка. Таковых оказалось одиннадцать человек. Ты, пятеро тех, кто бежал вместе с тобой, и еще двое стражников, один конюх и столяр со своей пятилетней дочерью.

– И сколько из них еще живы?

– Я думаю, только ты один. Да и то – все еще.

– Ах ты…

И в спальне вновь зазвенела сталь. Грон досадливо поморщился. Батилея поймали на распространенную уловку – задеть за больное и вывести из себя. И таким больным для него оказалась тревога за судьбу Пурга. Вот ТЕПЕРЬ ему точно требовалась помощь. Грон глубоко вдохнул и качнулся вперед, поудобнее перехватывая кинжал. Бросать его он собирался только в самом крайнем случае, поскольку вероятность того, что в столь подвижной схватке, как фехтование на ангилотах, при промахе он может задеть Батилея, была неоправданно высока.

Кинжал не потребовался. Свирепая атака Батилея вывела его из угла, где он вполне успешно оборонялся, почти на самую середину комнаты, и убийцы сейчас как раз пытались воспользоваться этой его ошибкой. Один из них медленно смещался в сторону двери, выманивая на себя Батилея, так что от Грона до него оказалось всего около трех шагов, а второй, хищно оскалясь, заходил сбоку. Поэтому Грон просто с ходу сделал дальний выпад, вгоняя лезвие ангилота под левую лопатку, отчего ночной налетчик захрипел и завалился на пол. Батилей же мгновенно развернулся к последнему противнику и, направив на него шпагу, требовательно спросил:

– Почему ты так уверен, что я – последний?

Налетчик, мгновенно растерявший весь свой гонор, испуганно отшатнулся.

– Я не уверен, господин, совсем не уверен. На самом деле в живых осталось двое. Вы и капитан замковой стражи. Но его тоже отыскали. Он – хозяин таверны на Жадкейском тракте. Половина наших остались, чтобы расправиться с ним, а мы поехали сюда.

– Откуда вы узнали о нас?

– Я не знаю, это все Ирг. – Он мотнул головой в сторону трупа. – Это он нас нанял. Я всего лишь наемник, зарабатываю себе на хлеб.

Грон зло осклабился. Сколько раз в истории всех миров еще будут звучать эти слова: «Я всего лишь выполнял приказ»! Но ты же человек, а не Безымянный. Изволь отвечать за свои поступки, чьими бы приказами они ни диктовались.

– Что ж, – усмехнулся Батилей, – сам видишь, у меня нет времени с тобой рассусоливать. Прощай.

Наемник, как видно, не рассудком, а какой-то глубинной, животной верой надеявшийся хоть как-то вывернуться, осознал, что эта надежда тщетна, и, зло ощерившись, прыгнул вперед. Но в одиночку он был Батилею совершенно не соперник. Так что спустя пару мгновений все было кончено. Батилей наклонился и, отмахнув клинком солидный кусок плаща наемника, вытер свой ангилот.

– Собирайся, – глухо приказал он Грону, – выезжаем немедленно.

Грон отрицательно качнул головой.

– Нет.

Батилей вскинул голову и изумленно воззрился на него.

– Что?

– У нас много дел, – мягко пояснил Грон, – надо избавиться от тел, обратить в деньги вещи убитых, разобраться с лошадьми, на которых они приехали, подготовить отъезд.

– Но Пург…

– Либо жив, либо мертв. Я думаю, что жив и даже уже едет сюда, нахлестывая коня, чтобы успеть нас предупредить. Поэтому к его приезду мы должны быть готовы тронуться в путь.

Батилей несколько мгновений напряженно размышлял над словами Грона, а затем задумчиво покачал головой.

– Да… ты очень необычный молодой человек.

Грон согласно кивнул:

– Да, необычный, но не такой уж молодой. Я расскажу тебе. Позже. А сейчас давай займемся неотложными делами.

Тела они сложили в сарае. А следующей ночью Грон загрузил их на пару лошадей и, довезя до излучины реки, милях в двух ниже Кадигула, просто сбросил в воду, привязав к ногам по тяжелому камню. Рано или поздно они всплывут, но хотелось надеяться, что к тому моменту их с Батилеем уже и след простынет и им не придется отвечать на вопросы графского коронера о том, что это за люди, а также как и, главное, с какой целью оказались в их доме. Информация о том, что Батилея ищет один из Владетелей, могла им изрядно навредить… Лошади убийц обнаружились привязанными к кустам в сотне шагов от усадьбы. Из собранного оружия решено было оставить два ангилота и один кинжал, выглядевшие вполне прилично, а остальное продать. Пропоротые и испачканные в крови плащи и камзолы Грон выстирал и повесил сушиться там же, в сарае, где сложили тела. После того как они высохли, он отнес их в штопку, собираясь потом загнать какому-нибудь уличному торговцу. Впрочем, на том, которого он ухайдакал первым, были такие обноски, что их вряд ли кто взял бы, кроме старьевщика. А вот за камзол и плащ главаря можно было оторвать солидный куш. Вернее, за камзол. Плащ Грон решил оставить себе.

Пока Грон хлопотал по, так сказать, хозяйству, Батилей все это время занимался чрезвычайно сложными расчетами по поводу того, сколько денег он должен отдать мастре Ганелою, если расплатится за кредит сейчас, а не в конце года. По его расчетам вышло, что где-то сто двадцать один толар. Саму усадьбу, учитывая спешку, вряд ли удастся сбыть дороже, чем за сто толаров, да и это будет большой удачей. Либо, если не удастся продать, просто передать на нее права мастре Ганелою. Но это обошлось бы еще дешевле… У них на двоих оставалось где-то толаров шесть. В кошелях у налетчиков оказалось аж пять толаров на четверых и еще где-то на два толара серебром и медью. Не хватало еще восьми толаров, но Батилей надеялся, что Пург приедет не пустым. Вариант, что Пург не приедет, он не рассматривал. По всему выходило, что особо жировать им в ближайшее время не придется. Слава Владетелю, с лошадьми вопрос решился сам собой. Двух их коней и четверых коней налетчиков было вполне достаточно для долгого путешествия трех человек.

Пург появился на четвертый день, поздним вечером. Грон как раз проводил инспекцию их инвентаря, ломая голову по поводу того, как за это барахло выручить еще хотя бы пару-тройку толаров. Если за шесть кожаных нагрудников еще можно было попытаться получить где-то около толара, то тренировочные клинки, сделанные из грубого металла, точно пошли бы по цене металлолома. Конечно, существовала возможность вообще не расплачиваться за кредит, но по зрелому размышлению Батилей ее отверг. Обострять отношения с банкирами не стоило – во все времена это выходит боком. Пург въехал во двор на запаленной лошади, держа ангилот в руке и шаря вокруг сузившимися глазами.

– Где Батилей? – хрипло выдохнул он.

Грон молча кивнул в сторону дома. Пург сплюнул, тяжело слез с лошади, покосился на Грона, продолжавшего старательно натирать жиром нагрудники, и нехотя сунул ангилот в ножны. После чего привязал поводья к столбу коновязи и вошел в дом.

Батилей выглянул из дома только спустя двадцать минут.

– Грон, ужин готов.