Я знала, что Егор сегодня задержится, идти домой, и сидеть там, в одиночестве мне тоже не хотелось, поэтому мы с Катей потащились в ближайшее кафе.

Помещение было забито толпой студентов, но мы кое-как нашли свободный столик в самом углу, подальше от посторонних глаз.

— Я уже несколько недель не видела Озерина. — Сказала подруга, заказывая нам кофе. — Да и Ольге нет. Не знаешь, когда ее там выписывают?

Отрицательно покачала головой.

— Я стараюсь не задавать Егору вопросов, касающихся его сестры и тем более ее личной жизни.

— Отличная идея. Незачем лишний раз напоминать ему обо все. Парню и так, наверно, хреново. Не знаю, чтобы я сделала, если бы со мной поступили так же.

— Егор все исправит. Он сможет. — Сказала я, представляя перед собой Морозова.

Катя кинула кубики сахара в свой напиток, и с осторожностью сделала несколько глотков.

— А потом и свадьба, да? Я никогда в жизни не была свидетельницей. Исправь этот момент, подруга.

Настоящая дружба, включает в себя и идиотский смех на все кафе.

— Расскажи, что у Вас происходит?

Я задумалась, вспоминая, как проходят все наши вечера. Егор снова работает до поздней ночи. Постоянно на телефоне. Его люди следят за мастерской, чтобы предотвратить возможную продажу. Ему несколько раз звонили из клиники, но он, то скидывал, то просто игнорировал входящие звонки.

Мне было до боли жалко Егора, но я знала, что ничего не могу поделать. Я просто была рядом с ним. Иногда сидела рядом, когда он что-то набирал на ноутбуке. Засыпала на диване в кабинете, под его голос, разговаривающий с кем-то.

— Как Морозова вообще могла додуматься до такого?

— У нее есть один жадный учитель. Подкинул идею.

— А как на нее вышла стерва-Карла? — вопросы лились рекой, но я не знала, что отвечать на них.

— Этого я не знаю. Но, как-то, Ольга говорила про нее. Радовалась, что она вернулась. Может, они общались.

— Две сучки спелись. — Потом взгляд подруги переместился куда-то выше моей головы. Она пальцем показала в сторону, словно говоря, чтобы я обратила внимание.

Резко повернулась, и убрала с лица прядь волос.

Нет. Только не это.

Возле барной стойки стоял Озерин, и расплачивался с барменом.

— Я сейчас.

Подскочила с места, до конца не понимая, что хочу сделать. Подруга криком останавливала меня, но я ее уже не слышала, шла вперед, не отрывая взгляда от знакомой фигуры.

— Озерин.

— Озерин.

— Озерин. — еще громче кричала, чтобы Юрка услышал.

Я не знала, что именно хочу сказать этому человеку, но какое-то чувство вело меня к нему. Оно подсказывало, что я должна подойти. И я шла, несмотря на все отвращение.

Юра обернулся, услышав меня, и улыбнулся самой мерзкой улыбкой, которая только может быть у человека.

— Белова, ты до сих пор бегаешь за мной?

— Зачем Ольга продала мастерскую своей мамы? — сжала кулаки, но все-таки сумела проигнорировать его вопрос.

— Бесишься, что мастерская из рук ушла?

— Бешусь, что именно ты имеешь к этому отношение.

— Я не при делах. Квадраты не мои, Ольша сама решила продать.

— С твоей помощью. Озерин, я знаю тебя, и знаю, какое ты ничтожество. Так что ни говори мне, что ты не поспособствовал всему этому.

— А ты какая? Если я ничтожество, то кто ты? Я же вижу, как ты смотришь на меня, любишь ведь до сих пор. Но трахаешься с другим из-за денег. Может, не один я тварь?

— Юра. — Тихо сказала я и подошла ближе к нему, чтобы он услышал все. — Когда я смотрю на тебя, то единственное, что испытывая, это отвращение, будто я смотрю на собачье дерьмо. Улавливаешь смысл примера?

— Спрячь зубы, Белова. — насмешливо сказал он. — Ты уже ничего не изменишь. Мастерская Морозова уже продана.

— Я в курсе. По часам твоим вижу, куда была потрачена часть денег. — Озерин с гордостью посмотрел на свою руку и помахал ею перед моим лицом.

— Ни хрена ты не в курсе. Уже сейчас, всем сердцем дорогая студию Егорчика, продается другому покупателю. И знаешь, что самое смешное?

— Такое есть?

— Конечно. Куда ж без веселья? Самое смешное, что он об этом не узнает.

Озерин усмехнулся, посмотрел на наручные часы, и с веселой улыбкой на лице вышел из кафе.

А у меня внутри все сжалось, перехватило дыхание от неожиданной боли. Нежели Егор и правда ничего не знает? Неужели каким-то образом его люди упустили такое важное событие? Как такое вообще возможно?

Я сорвалась с места, в надежде догнать Озерина, по пути набирая номер Егора. Раздетая выскочила на улицу, но не увидела парня. Голос в трубке телефона рассказывал мне, что абонент вне зоны доступа. Побежала дальше, за угол, не понимая, зачем бегу. А потом, когда увидела бывшего соседа, быстро сообразила зачем.

Юра, оглядываясь, переходил дорогу. Он смотрел по сторонам, словно боялся, что его кто-то увидит. Я не обращала внимания на холод, который превратил мое тело в лед, я просто продолжала смотреть. Дожидалась увидеть его конечную точку. И увидела. Озерин подошел к уже знакомой мне машине и сел на пассажирское место. Сомневаться не пришлось. Я видела эту машину. Я знала ее владелицу. Я знаю, с кем он уехал.

Ника.

Телефон Егора все еще был вне зоны доступа, когда я стремглав неслась домой, в надежде застать его в квартире.

Я боялась опоздать. Боялась не рассказать все вовремя. Боялась, что Егор упустит такую возможность. Его люди следили за всем, что касалось студии, но если сделка продажи произойдет через несколько часов, а еще утром парень переживал по этому поводу, то вывод один: дела плохи. Мне от досады и паники плакать хотелось, но где-то на закромах разума, я понимала, что нужно держать свои эмоции под контролем.

— Пожалуйста, ответь. — Надломленным голосом умоляла я в трубку, сотый раз, набирая один и тот же номер. Удача была явно не на моей стороне, если в ответ на свою мольбу я слышала лишь противный голос, сообщающий, что абонент, мол, в сети и не появился.

Надежда не оправдалась. Дома Егора тоже не было. Черт. Казалось, что все высшие силы решили именно сегодня повернуться ко мне задницей. Вот именно сейчас, когда мне так был нужен малюсенький шанс.

Бабушка мне все детство говорила, что нужно с богом разговаривать. Что он рядом, оберегает, заботится. Что он всегда поможет, если его об этом попросить.

И я рискнула.

«Господи, ну не успела я за свои года столько грехов сотворить, чтобы ты меня в игнор поставил. Помоги мне». Так и хотелось пальцев в небо ткнуть, и проорать эти слова. И я сказала, правда, не в небо, а в потолок, и не как положено, чтобы тихо, и с просьбой. Я заорала на весь город, и уже, в моем голосе не было мольбы, там прям была конкретная угроза.