— Не так уж плохо.

— Сколько ей еще осталось?

— Примерно месяц.

— Она выглядит счастливой. И Родни тоже.

— Как и большинство пар в начале отношений. — Селест тряхнула головой. — Наверное, не стоило это говорить.

— Должно пройти время, чтобы ты привыкла видеть своего отца с кем-то еще.

— Сьюзен очень добрая. Она не заслуживает таких комментариев.

— Она именно такого типа, который нужен Родни в его годы.

Селест моргнула.

— Такого типа?

Его лицо было непроницаемо.

— Не думай, что это умаляет достоинства твоей матери.

Селест выдавила улыбку.

— Я поняла, что ты имеешь в виду. Моему отцу нужна женщина, вся жизнь которой заключается в том, чтобы сидеть дома и смотреть за ребенком, пока ее муж играет в гольф?

Бен потер подбородок.

— Я не говорил этого.

— Сьюзен, конечно, очень мила, но не каждая женщина сможет оставаться дома и смотреть за детьми. Я ничего не имею против таких женщин. Всем известно, что уход за маленькими детьми — самая тяжелая и неблагодарная работа. — Она подумала о своей матери. — Но некоторые из нас хотели бы продолжать развиваться и после того, как станут женами и матерями. Это не преступление.

Бен удивленно посмотрел на нее.

— Я и не говорю, что женщины не должны заниматься карьерой. Но когда пара решает создать семью, женщинам приходится чем-то жертвовать. Отложить личные амбиции и не поднимать шум из-за этого — вот чего требуют обязанности матери.

Не поднимать шум? Она повернулась к нему.

— Почему именно женщина должна отказываться от амбиций?

Его, похоже, забавлял их разговор.

— Не отказываться. Отложить.

— Потому что ее семья пострадает, если она целыми днями не будет стоять у плиты?

Она вспомнила, как доволен был Джерард, что Мария, его новая невестка, уже в десять часов была на кухне. Вспомнила, как ее отец постоянно критиковал стряпню матери. Но Селест тогда казалось, что неудавшиеся попытки испечь воздушный пирог были просто забавной шуткой. Они обе с ног до головы были покрыты мукой, и ей всегда разрешалось облизывать ложку. И если у Аниты подгорало жаркое, то это просто означало, что десерта будет больше.

— Селест, ты знаешь, я и сам умею готовить.

— Знаю. Но ты уходишь от ответа.

— Не вижу смысла в этом бессмысленном споре.

Она чуть, не рассмеялась.

— Потому что я хочу, чтобы ты признал равноправие полов?

Его лицо стало жестким.

— Речь не о равноправии. Просто так устроен мир.

В ее груди все пылало от негодования.

— Чей мир? Твой или мой?

На его щеках заходили желваки. Но Селест уже не могла и не хотела останавливаться.

— В наши дни некоторые мужчины остаются дома с детьми, пока мать работает.

Хотя Селест высоко ценила эту инициативу, для нее подобное решение было неприемлемым. Она сама хотела заботиться о своем ребенке. Но и отец малыша не должен увиливать от своих обязанностей.

Она попробовала сформулировать свою мысль по-другому.

— Готов ли ты, к примеру, отложить свои амбиции и стать зависимым от другого человека?

— Я и так достаточно зависел от других первые шестнадцать лет своей жизни.

Селест подумала о маленьком несчастном мальчике, которым Бен когда-то был, и ее сердце сжалось. Но сейчас они говорили о другом.

— Я не несу ответственность за твое прошлое, Бен. Меня беспокоит будущее.

— Мне кажется, я хорошо справляюсь со своими нынешними обязанностями.

— Обязанностями главы «Ландшафтного дизайна Принсов»?

Он вздохнул.

— Твой отец назначил директором меня, а не тебя. Смирись с его выбором и живи дальше.

Селест почувствовала разочарование.

Ее мать пожертвовала всем, чтобы в итоге некий Бентон Скотт получил их семейное дело на блюдечке с голубой каемочкой. Иногда она не могла поверить в такой поворот судьбы. На месте Бена мог оказаться любой другой бизнесмен. Почему Родни так обошелся со своей первой семьей?

— Я думаю, тебе лучше заниматься цветочным бизнесом. Со временем это станет большим делом, да и я всегда буду готов тебе помочь.

Еще одно самонадеянное замечание. Откуда ему знать, что лучше для нее?

— Мне не нужна твоя помощь.

Она не хотела ничьей помощи — ни отца, ни Бена. Она будет заниматься своим новым магазином так, как это привыкли делать мужчины. Не оглядываясь на других.

Она увидела, как дернулся мускул на его щеке.

— Ты не доверяешь моему опыту?

— Речь не об этом.

Он не отрываясь смотрел на дорогу, словно не хотел, чтобы она могла слишком много прочитать в его глазах.

— Ты уверена? — спросил он. — Ты родилась с серебряной ложкой во рту. Я сирота без роду и племени, которому пришлось выкарабкиваться с самого дна.

И что?

— К чему ты клонишь?

— К тому, что твой отец был недостаточно хорош для твоей матери.

Она несколько раз моргнула.

— Если бы он ее устраивал, она не стала бы его заставлять делать то, чего он не хотел. Черт возьми, а вдруг он был бы счастлив, ремонтируя свои газонокосилки? Может, ей стоило позволить ему быть тем, кем он хотел быть…

— И что?

Бен переключил скорость.

— Ничего.

Она закончила за него:

— И их брак был бы счастливым. Отцу тогда не пришлось бы занимать деньги у моего деда — так, что ли?

Бен невесело усмехнулся.

— Не пришлось бы? Могу представить себе давление, которое оказывала на него твоя мать. Да ты и сама мне рассказывала. Твоя мать всегда выигрывала споры, а у отца только росло раздражение.

Селест горько улыбнулась.

— Значит, женщина всегда должна скрывать свое интеллектуальное превосходство? Никогда не пытаться ни в чем достигнуть высот?

По его словам выходит, Анита должна была предать свою душу, чтобы сохранить мир в семье?

Бен потер подбородок и неожиданно сказал:

— Пока мы вместе, ты всегда будешь иметь все самое лучшее. Я не хочу, чтобы ты беспокоилась о деньгах.

Пока они вместе? И как долго это будет продолжаться?

— Ну а если бы я предложила тебе такой вариант, как бы ты к нему отнесся?