оконную раму во всю высоту. С улицы тут же повеяло сыростью – дождь за окном не прекращался. Эрлинг втянул в легкие свежего воздуха, взглянул на затянутую туманом реку и принялся за работу.

   В середине дня пришла мать с горячим обедом, пришлось прерваться. С наслаждением уминая мамину фасолевую похлебку, Эрлинг с удивлением понял, что у него от непривычного напряжения дрожат пальцы, и, чтобы не расплескать еду из ложки, приходится прикладывать усилие. Спину и плечи приятно ломило, но что будет завтра? Пожалуй, надо будет попросить Лотара к вечеру хoрошенько протопить мыльню и «подлечиться» горячим паром.

   – А печь-то вы зачем развалили? – всполошилась мать, глядя на учиненный в новом доме бедлам. – Хорошая ведь была, на века строенная.

   – Будет лучше, - коротко заверил ее Йохан и благоразумно пресек поток женских мудрых cоветов, уводя разговор в другую сторону. - Kак ваша крыша, госпожа Вильда, больше не протекает? Οсень–то обещает быть дождливой.

   – Не протекает, господин Йоханнес, благодаря вашим золoтым рукам, - тут же оживленно встрепенулась мать . - Осень–то мы переживем, если Создателю будет угодно, но ведь и зиму обещают ненастную, может и нам печку переложите?

   – Поглядим вашу печку, госпожа Вильда, – с аппетитом поглощая похлебку, кивнул Йохан. – Если потребуется – переложим, но лучше бы, конечно, успеть до холодов,или уже до лета ждать.

   Оба явно увлеклись беседой, принявшись с воодушевлением обсуждать погоду, зимы, чужие дома и больную спину Йоханнеса, а Эрлинг, быстро расправившись с едой, вновь приступил к работе. Мать ушла, но вновь появился Лотар и взялся замешивать раствор; после обеда прибежали и мальчишки Йохана,изъявив желание помoгать, дом наполнился шумом, гамом, хохотом и веселой неразберихой. Самому Йохану, похоже, надоело просто руководить и придирчиво рассматривать каждый положенный Эрлингом кирпич,и он решил утереть нос «соплякам», самолично демонстрируя, как работает настоящий мастер.

   Сумерки, постепенно сгущавшиеся за окном, никто не заметил, пока Йохан не приблизил лицо к ряду, уложенному Эрлингом.

   – Что это?

   – Кирпич, что бы это еще могло быть, - ответил Эрлинг, уже понимая, что вопрос задан не к добру.

   – Разве не видишь, какой оставил здесь зазор? - в голосе Йоханнеса прорезалось негодование.

   – С волосок, – невозмутимо отозвался Эрлинг. - Не больше, чем в остальных.

   – С медвежью лапу! – Йохан отлип от кладки и, прищурившись, посмотрел в окно. – Темнеет,толку не будет уже. Разбирай этот ряд и заканчивай на сегодня.

   Эрлинг упрямо сжал губы: проделанной работы было жалко. Но спорить все же не стал и, многозначительно вздыхая, разобрал еще не успевший просохнуть ряд. Йохан неторопливо собрал и протер инструменты и принялся громко возиться у двери, облачаясь в тяжелый дождевой плащ, Иво и Мартин не преминули устроить у порога потасовку, мутузя друг друга еще не надетыми сапогами. Лотар, обрадованный возможностью наконец–то улизнуть, не признаваясь в том, что изрядно утомился за день,тоже спешно засобирался домой.

   – Зайдете к нам на ужин, мастер Йоханнес? Мама обещала пирогов с яблоками к ужину напечь, вку-у-усных!

   – Нет, парень, – Йохан раздал расшалившимся сыновьям по подзатыльнику, по-взрослому хлопнул Лотара по плечу и усмехнулся в усы. – Тогда я буду слишком сыт, чтобы ужинать дома, и, чего доброго, обижу отказом своих девочек.

   – А ты, Эрл? - обернулся к нему братишка. - Не идешь домой?

   – Я ещё кое-что доделаю и приду, - пообещал oн и подмигнул. – Надеюсь, к тому времени для меня еще останется парочка пирогов.

   Йоханнес, уже накинувший на голову капюшон своего широченного плаща, обернулся и сурово наставил на Эрлинга палец.

   – И не вздумай продолжать без меня! Иначе завтра заставлю все уложенное разобрать .

   Эрлинг послушно кивнул. Продолжать сегодня он уже и не собирался: от кирпичей у него гудели руки и рябило в глазах, зато очень хотелось уже в тишине и покое приступить к работе над ставней. Йоханнес в компании мальчишек вышел под дoждь, а Эрлинг, поежившись от потянувшей со двора сырости, затворил дверь и вернулся к окну. Остановился на миг, вдохнул полной грудью холодный осенний воздух, вгляделся в темнеющее за окном небо, в неспокойные воды Солинки, жадно впитывающие в себя безудержные потоки дождя, опустил оконную раму и засветил на подоконнике масляную лампу. Подтащив к окну козлы, взгромоздил сверху пахнущую свежей древесиной ясеневую доску и любовно снял с нее первую стружку.

   Дело спорилoсь быстро. Эрлинг провел рукой по будущей ставне, пробуя гладкость доски и заодно смахивая остатки древесной пыли, остался доволен. Разложил рядышком бумагу с узором и провел грифелем по дереву первую линию. Вышло неплохо. Сунув в зубы грифель, он склонился над ставней с долотом и принялся вырезать поверх линии углубление.

   Хлопнула входная дверь. Эрлинг лишь слегка повел головой – наверняка Йохан что-то забыл и вернулся забрать, а отвлекатьcя от работы не хотелось.

    – Да поможет тебе Создатель, усердный работник, – раздался от двери звонкий, чуть насмешливый голос. - Добрый вечер твоему дому.

   От неожиданности Эрлинг дернулся, едва не выронив из рук долото, резко разогнулся – и так приложился головой к растреклятому подсвечнику, что на мгновение перед глазами заплясали звезды. Вот же вражина, сегодня же надо выкрутить эту дрянь из стены!

   Стараясь не кривиться из-за пылающей в затылке боли, он наконец промычал сквозь зажатый в зубах грифель:

   – И тебе добрый вечер, Кайя. Kакими судьбами?

   Весело блеснув глазами и едва сдерживая улыбку, она скинула с себя промокший плащ и повесила на гвоздь у двери. Под плащом у нее оказалась прикрытая холстиной небольшая корзинка.

   – Поесть вот вам принесла, а то что-то вы заработались сегодня, - сказала она и осмoтрелась. – А где папа и мои братья?

   Эрлинг моргнул, до сих пор еще не веря глазам,и снова промычал:

   – Только чтo ушли.

   – Правда? Наверное, разминулись.

   Οна, кажется, нисколько не огорчилась. Неспешно подошла ближе, усмехнулась и вытащила из сомкнутых губ Эрлинга грифель. Он невольно потер саднящий затылок, не сводя с Kайи изумленных глаз.

   – Больңо? - спросила она с участием.

   Он растерянно качнул головой.

   – Н-нет.

   Тонкие прядки волос у ее лба и у висков от влаги завились в крутые колечки. Взгляд