– Предложение вашим ногам? Как давно вы терпите эту боль?

– Мне не больно. Может быть, я немного натерла ноги, потому что не привыкла к обуви на высоких каблуках.

– Боже правый, женщина!

Алессандро поднялся и тут же подхватил ее на руки. Кейт пискнула и ухватилась за него.

– Отпустите меня! На нас смотрят!

– Вы слишком переживаете насчет мнения других людей. Я не собираюсь отпускать вас, и я близок к тому, чтобы выйти из себя. Какого черта вы молчали и ничего не сказали раньше?

– В ресторане все было в порядке!

Кейт забеспокоилась, что другие могут увидеть ее нижнее белье, и яростно забилась в руках своего босса, не обращая внимания на его приказания успокоиться и ненавидя его за то, что по его вине она оказалась в неловкой ситуации, хотя он и спас ее от мучительной боли.

– Пожалуйста, отпустите меня, когда мы доберемся до гостиницы. Дальше я справлюсь сама.

Алессандро не стал слушать ее и направился прямо к стойке регистрации, где попросил, чтобы в их номер немедленно доставили аптечку.

Кейт перестала сопротивляться и прижалась к боссу, обхватив его за шею руками. Она закрыла глаза, пытаясь представить, что все это случилось не с ней. Кейт открыла глаза только тогда, когда он мягко опустил ее на свою кровать, и молча наблюдала, как он с еще большей осторожностью снял с нее босоножки и тихо выругался.

– Вы, наверное, надорвались, пока тащили меня, – выдохнула она.

– Моя спина в полном порядке, чего не скажешь о ваших ступнях.

– Я не привыкла носить такую обувь.

Кейт стало не по себе, когда Алессандро положил ее ноющие от боли ноги себе на колени и потянулся за аптечкой, которая уже ждала их на кровати.

– Вы правы. Мне следовало сказать, что я натерла ноги… Но, пожалуйста, я могу позаботиться о себе.

Это была последняя отчаянная мольба, на которую Алессандро не стал обращать никакого внимания.

Прикосновения его рук были такими утешающими. Кейт закрыла глаза, и ее дыхание замедлилось, пока Алессандро занимался волдырями на ее ступнях, нежно очищая их и смазывая охлаждающим кремом. Потом он заклеил их специальным пластырем.

– Я понятия не имела, что вы ко всем вашим талантам можете быть еще и доктором, – сказала в шутку Кейт, чтобы как-то разрядить обстановку, которая вдруг стала очень напряженной и интимной.

– По правде говоря, я собирался поступать в медицинский.

Кейт удивленно распахнула глаза.

– В самом деле?

– Да, – не глядя на нее, сухо ответил Алессандро. – Но мечте не суждено было сбыться.

– Почему?

– Мои безответственные родители нуждались в том, чтобы я направил их на финансовую стезю добродетели, – серьезно ответил он.

И что его дернуло за язык говорить Кейт такие вещи? Алессандро никогда не изливал душу женщинам. Потому что это заставляло их подумать, будто они могут подобраться к нему еще ближе…

Но сегодня был очень необычный день. Алессандро пришлось пересмотреть свой черно-белый подход к жизни, который никогда прежде не подводил его. А теперь… Он держал ее ступни на своем бедре и чувствовал, как его тело берет верх над его разумом.

– Что вы хотите сказать? – полюбопытствовала Кейт. – Я думала…

– Что я родился в богатой семье, как говорят, с серебряной ложкой во рту?

– Я бы даже сказала, с золотой, – выдохнула она.

– В каком-то смысле вы правы, – задумчиво ответил Алессандро, отодвигаясь назад, чтобы посмотреть на результаты манипуляций с пластырем. – Я – продукт двух очень состоятельных семей. У моих родителей было столько денег, что они не знали, что с ними делать. К сожалению, ни один из них не обладал здравым смыслом, чтобы грамотно распорядится своим состоянием.

Он криво улыбнулся и поднялся. Затем закрыл аптечку и, подойдя к окну, посмотрел на улицу.

– Это была любовь в вашем понимании, – угрюмо сказал он, повернулся и снова подошел к кровати. – Родство душ, которое вы считаете таким привлекательным…

– Что вы хотите этим сказать? – смущенно спросила Кейт.

– Я говорю о том, – холодно посмотрел на нее Алессандро, – что я на собственном опыте убедился, что родственные души могут поощрять друг друга к эгоистичному и разрушительному образу жизни. Мои родители поженились достаточно молодыми, и когда им исполнилось по сорок лет, они умудрились промотать большую часть своего наследства на, откровенно говоря, безумные бизнес-проекты и схемы. Они жили, витая в облаках. Да, они любили друг друга, но лично я считаю, лучше бы там было меньше этой самой любви и немного больше здравого смысла. Все закончилось тем, что мне пришлось выручать их из беды.

– Выручать из беды?

– Они по глупости считали, что их финансовый колодец никогда не опустошится.

– Поэтому вы отказались от своей мечты стать доктором, чтобы выбрать более… прибыльную профессию?

– Кейт, не драматизируйте. Моему положению можно только позавидовать.

– Согласна… Но деньги не всегда имеют значение, не так ли?

– Именно поэтому вас не покидает мысль получить повышение по службе, чтобы быть финансово независимой? Что я говорил вам о лицемерии? Ай-ай-ай.

Кейт покраснела до корней волос и посмотрела на нависшего над ней Алессандро. Во рту пересохло, и она не могла отвести от него свой зачарованный взгляд. Вдруг ей стало неловко от того, что ее платье слишком коротенькое, и оно почти не прикрывает ее обнаженные ноги. По телу Кейт пробежала дрожь.

– Как видите, между нами есть одно весьма существенное отличие, – мягко протянул Алессандро.

Кейт удобнее устроилась на подушках, а он не спеша провел взглядом по ее телу и затем наклонился над ней так, что их лица почти соприкасались.

– Я не отказался от удовольствий ради какой-то несбыточной мечты об идеале, которая никогда не исполнится.

– Я тоже этого не делала!

– Нет? А когда вы последний раз занимались любовью?

Кейт показалось, что комната сузилась до размеров спичечного коробка, и ей вдруг стало тяжело дышать. Когда она открыла рот, то поняла, что перестала быть исполнительной сотрудницей, чьей целью было противостоять влечению к своему боссу. Вместо этого она превратилась в женщину, охваченную огнем желания, медленно растекавшимся по ее телу.

– Я…

– Кейт, когда в последний раз вы позволили себе расслабиться и выпустить свои чувства на волю? Мне кажется, сегодня вечером вы впервые за много лет вышли в люди в другой одежде, отличной от той, в которой была бы рада видеть вас ваша двоюродная бабушка.

– Это несправедливо, – прошептала Кейт. Его слова больно ранили ее, потому что они были правдой, ужасной неприглядной правдой.