– Просто… я устал. Моника любит меня…

– Это я уже поняла, – ехидно отозвалась Габриэла. – Дэвид, не надо мне ничего объяснять. Лучше отправляйся домой и помирись с женой.

– Габриэла, у тебя вчера был такой интригующий голос. Словно ты собиралась рассказать мне что-то или… – Похоже, Дэвида осенила догадка, которой он боялся поверить, чтобы не испытать того же чувства досады и обиды на судьбу, которое сейчас переживала она.

Габриэла решила избавить Дэвида от мучительных укоров совести и самобичевания.

– Я всего лишь хотела поделиться своими новостями. Посоветоваться насчет Нью-Йорка. Ничего больше. Ты ведь мой друг.

– Ты уверена, что хочешь покинуть Сан-Франциско?

– Теперь – да.

– Теперь? – переспросил Дэвид. – То есть до того, как ты узнала, что я женился, ты еще сомневалась?

– Дэвид, прекрати эти расспросы. От них ни тебе, ни мне не станет легче. Скорее наоборот. В Нью-Йорке меня ждет успех и – что немаловажно для одинокой самостоятельной женщины – повышение зарплаты. Случилось так, как было угодно небесам. Надеюсь, мы все-таки останемся друзьями, хоть твоя жена, – Габриэла усмехнулась, – теперь меня ни в жизнь не пустит на порог вашего дома.

– Она не посмеет обидеть тебя. Обещаю.

– Дэвид, не заклеишь же ты Монике рот скотчем, в самом-то деле! Боюсь, мы теперь не сможем часто видеться.

– Ты ведь сообщишь мне свой нью-йоркский адрес, правда? – с надеждой спросил Дэвид.

Габриэла мягко улыбнулась.

– Конечно.

– Габи… – Дэвид накрыл ладонью ее руку.

– Ступай, Дэвид, к своей жене. Лучше ничего не говори. Мы ведь все понимаем без слов, верно?

Он кивнул.

– Желаю удачи. Думаю, я покину Сан-Франциско месяца через два-три. Нужно какое-то время, чтобы закончить все дела, продать квартиру… Предстоит много забот. Однако я все-таки выкрою время на прощальную вечеринку. Приглашу Мэри и Энтони. Приходи и ты с женой. Моника – красавица и… очень любит тебя. Цени это. Нужно всегда ценить доброе отношение к себе. Я слишком поздно это поняла.

– Габи, я по-прежнему люблю тебя.

Дэвид заглянул ей в глаза и потянулся к ее губам, но Габриэла резко разрушила установившуюся между ними гармонию:

– Прошу тебя, уходи. Иначе я начну чувствовать себя виноватой перед твоей женой.

– За что?

– Я и так невольно стала причиной вашей первой семейной ссоры.

Дэвид невесело ухмыльнулся.

– Если бы это была наша первая размолвка! Моника ревнует меня к каждому столбу. Выходит из себя по малейшему поводу… Боюсь, наш брак изначально обречен.

– Не говори так! Сейчас вы притираетесь друг к другу. Милые бранятся – только тешатся. Не давай ей поводов, и все будет тип-топ.

– Но тогда я не смогу общаться с тобой, Габи. Кажется, Моника поняла, что я вижу в тебе не только друга. Теперь ты возглавляешь список ее врагов.

Габриэла высвободила руку из-под теплой ладони Дэвида.

– Дэвид, ступай. Я потом вызову себе такси.

– До свидания… любимая Габи. – Дэвид поднялся из-за стола и, низко опустив голову, поплелся к выходу.

– Финита ла коммэдиа, – пробормотала Габриэла.

Правда, финал вечера оказался вовсе не тот, к которому она приготовилась. Жизнь – сплошной парадокс. Взять хотя бы этот вечер. Габриэла собиралась продолжить общение с Дэвидом в его доме. Напроситься, так сказать, на чашечку кофе. Довольно прозрачный намек, учитывая, что кофе Габриэла на дух не переносила. Дэвид об этом прекрасно знал…

Прошло еще два месяца. Габриэла готовилась к переезду в Нью-Йорк. Прощальную вечеринку путем голосования было решено провести в Чайнатауне. Два против одного. Мэри и Энтони против Габриэлы. Поначалу она возражала, однако, вспомнив о том, что покидает друзей – и, возможно, навсегда, – сдалась. Выпила пару таблеток и смело отправилась в китайский ресторан, где ее ожидали Мэри и Энтони.

Жизнь в китайском квартале, как всегда, бурлила. Миновав красные ворота, украшенные позолоченными драконами, человек моментально оказывался в ином мире: в атмосфере азиатского города с ювелирными и антикварными лавками, ароматами восточной кухни и китайской архитектурой.

Габриэла зашла в один из лучших ресторанов на главной улице квартала и, как ни странно, самой старой улице Сан-Франциско – Грант-авеню.

Мэри и Энтони сидели за круглым красным столиком, на столешнице которого были изображены неизменные китайские драконы – символ императорской власти и могущества.

– Привет! – воскликнула Мэри, демонстративно посмотрев при появлении Габриэлы на часы. – Я ведь говорила, Энтони, что не стоит отпускать ее с работы раньше времени. Лучше бы мы поехали сюда все вместе.

– Не будь брюзгой, – ответил Энтони, приподнявшись, чтобы помочь виновнице торжества сесть за их столик.

– Привет, ребята. Извините, но я ориентируюсь в Чайнатауне куда хуже вас. Еле нашла этот ресторан.

Мэри удивленно вскинула брови.

– Ты шутишь? Я ведь тебе раз десять объяснила и нарисовала план.

Габриэла пожала плечами.

– А я все равно блуждала по узким кривым улочкам. – Она заглянула в тарелки друзей. – Господи, что вы такое едите?!

– Решили немного перекусить до твоего прихода, – пояснил Энтони. – Обычные китайские пельмени.

Габриэла наморщила нос.

– Извините, но выглядят они не очень аппетитно.

– Зато на вкус – пальчики оближешь. – В доказательство своих слов Мэри тут же подхватила палочками один пельмешек и бросила его в рот. Судя по восторженному выражению ее лица, на вкус пельмени и впрямь были лучше, чем по виду.

– Если мы больше никого не ждем, то можем сделать основной заказ, – заметил Энтони.

– Давайте. Дэвид позвонил и сказал, что они с Моникой не смогут прийти, – ответила Габриэла.

– Не очень-то и хотелось! Вернее с Дэвидом бы я с удовольствием пообщалась, но с его женушкой… – Мэри доела свои пельмени.

– Надеюсь, вы никуда не спешите?

– Габи, ты шутишь? – Похоже, Энтони был даже обижен ее вопросом. Словно Габриэла оскорбила его одним предположением о том, что они с Мэри могут куда-то торопиться.

– А ты, Мэри?

– Полностью свободна. Рэй обещал уложить Чарли спать. У него все равно лучше получается рассказывать ему сказки.

– Здорово. Тебе очень повезло с Рэем, – без тени зависти сказала Габриэла.

– Тебе могло повезти не меньше… с Дэвидом или с Энтони, например. Если бы ты вышла замуж, то никуда бы не вздумала переезжать. Осталась бы в Сан-Франциско. В самом прекрасном городе земли. Кроме того, тебя здесь любят. – Как ни силилась Мэри улыбнуться, ее глаза были на мокром месте.