А в Каире судьба вроде бы снова ему улыбнулась. На Египетское побережье высадилась турецкая армия, которая собиралась изгнать французов. Это турки, конечно, поспешили. Нашли, с кем связываться. В результате у турецкого султана одной армией стало меньше. Наполеон приказал в пленных не брать — и озверевшие французы с готовностью выполнили приказ. Армия была истреблена практически полностью! Редчайший по тем временам случай.

— Эта битва — одна из прекраснейших, какие я только видел: от всей высадившейся армии не спасся ни один человек, — прокомментировал событие Бонапарт.

Но не везет — так уж не везет. В руки Наполеона попадают два издания: «La Gazette de Frankfort» и «Courrier Francais de Londres». Наполеон узнает европейские новости, которых долгое время был лишен. И, в частности, то, что Суворов, совершив свой легендарный переход через Альпы, объявился в Италии и наголову разбил оставшихся там французских генералов. Наполеона восхитила блестящая операция русского полководца. Но все итальянские завоевания Бонапарта пошли прахом. Мало того, Суворов двигался теперь на Францию. В которой царил уже совершеннейший бардак. До Франции Александр Васильевич так и не дошел — австрийские союзнички продали. Но Наполеон тогда этого еще не знал.

Забавный, кстати, момент. Эти газеты оказались у Наполеона не просто так. Его египетский противник Сидней Смит через своих людишек обеспечил, чтобы Наполеон «случайно» прочел эти издания. Сидней Смит, проходимец международного масштаба, знал, конечно, о «теплых» отношениях Бонапарта с Директорией. Расчет его был прост: попытаться убрать таким путем Наполеона из Египта. И своей цели он достиг на сто процентов. Правда, если бы Смит знал, каким боком все это обернется для Англии, он, наверное, тут же сжег бы эти газеты. Но никто не знает, чем отзовется его шаг…

Бонапарт решает вернуться во Францию. Решение далось непросто. Бросить армию… С одной стороны, с военной точки зрения, это — тягчайшее преступление. К примеру, во время Великой Отечественной войны за это расстреливали без разговоров. И появление в Париже с «хвостом» в виде такого поступка могло повлечь очень серьезные неприятности. Во всяком случае, имелся риск с треском вылететь из армии — а значит, поставить на своей судьбе жирную точку.

Но с другой стороны… Наполеон не мог не понимать, что дальнейшее его пребывание в Египте — это широкая дорога в тупик. Он здесь — отрезан от метрополии. Да, страна вроде бы завоевана. Но именно «вроде бы». Потому что все держится исключительно на силе оружия. Сопротивление населения растет. Армия тает, и пополнений ждать неоткуда. Сколько можно так просидеть? Главное, что это сидение лишено всякого смысла. Потому что ни одна из задач кампании, по большому счету, не решена. Тут уж ловить нечего. А в Париже… Кто знает, как там все повернется?

Наполеон понимал, что поступает, мягко говоря, некрасиво. Поэтому в последние перед отправкой дни он старался как можно меньше встречаться с генералом Клебером, которому собирался передать командование. Можно сказать, Наполеон откровенно от него прятался. Да и африканский берег он покинул тайком, ночью, на небольшом суденышке. Клеберу он сообщил о назначении письмом, которое оставил в штабе.

Армию он оставил в плачевном состоянии. Вот что доносил Клебер в Париж:

«Армия — раздета, и это отсутствие одежды особенно скверно, потому что в этой стране это является одной из главных причин дизентерии и болезни глаз».

Уехав, Наполеон также бросил армию абсолютно без денег. Более того, он оставил долг в 12 миллионов.

Это был первый случай, когда он кинул — в прямом и переносном смысле — своих боевых товарищей. Второй такой случай будет в России.

Но, с другой стороны, все было верно. Этот кон — проигран. Надо начинать следующий.

В беседе с близкими ему людьми он оправдывал свое бегство положением во Франции:

— Без меня все рухнуло. Нельзя дожидаться, когда произойдет полное крушение; тогда уже бедствие будет непоправимо… судьба, которая поддерживала меня до сих пор, не покинет меня и сейчас. К тому же, надо уметь дерзать: кто не идет на риск, тот не имеет шансов на выигрыш.

Справедливости ради надо сказать, что впоследствии, уже придя к власти, он продолжал испытывать если не угрызения совести, то все же сознание, что сделал гнусность. И несколько раз пытался организовать экспедиции в помощь брошенной армии. Но — не судьба. Каждый раз по разным причинам помощь послать не удавалось. В результате Клебер кое-как держался до 1801 года. А потом все-таки вынужден был сдаться англичанам. Так бесславно закончилась египетская авантюра.

Самое любопытное — то, что египетским походом Наполеон, сам того не ведая, обеспечил один из самых впечатляющих прорывов в исторической науке. Дело в том, что в то время о Древнем Египте было практически ничего не известно. А ученые-египтологи, отправившиеся с Бонапартом, обнаружили в числе прочего знаменитый Розеттский камень. Который впоследствии послужил Шампольону отправной точкой для расшифровки египетских иероглифов. И человечеству открылась огромная великая цивилизация. Тайны которой изучают до сих пор.

Нельзя сказать, что дорога Наполеона до Франции была приятной прогулкой. Все сорок семь дней, пока небольшое суденышко болталось в отрытом море, оставалась опасность радостной встречи с англичанами. Которая неизбежно кончилась бы пленом, а значит — полным и окончательным крушением, ведь общественное мнение никогда не прощает генералов, попавших в руки врага. На родине перспективы тоже были туманны. А что, если французское руководство потребует от своего генерала ответа за его действия? Ведь, по большому счету, египетская кампания окончилась полным пшиком. Так что особо радоваться причин у Бонапарта не имелось.

Поэтому настроение у всех было гнусным. Вот как описывает его один из спутников Наполеона:

«Все было загадочно в нашем положении; надежда завоевать самую знаменитую область Востока уже не воспламеняла юное воображение, как в дни отплытия из Франции; наши последние иллюзии рассеялись… Мы оставляли во всепожирающей земле Египта большую часть наших товарищей по оружию; непостижимый рок влек нас, и мы ему подчинялись… Пятнадцать месяцев миновало с тех пор, как мы покинули нашу родину. Все нам улыбалось при отъезде, все было сумрачным при возвращении».

Целыми днями участники «круиза» просиживали в кают-компании. А путешествие было очень долгим: полтора месяца! С ветрами постоянно не везло. Наполеон, мастер устных рассказов, развлекал спутников как мог. Он говорил о чем угодно — от античной истории до корсиканских баек о привидениях. Еще чаще играли в карты — в двадцать одно. Они были вынуждены зайти на Корсику и провести там несколько дней. Но Наполеона свидание с родиной не тронуло. У него уже были другие цели и интересы.

Надо было начинать все сначала. Бонапарт сошел на берег Франции, имея вполне конкретные опасения. Но… он высаживается — и совершенно неожиданно для себя встречает восторженный прием населения. По всему пути в Париж его приветствуют с энтузиазмом, сравнимым разве что с возвращением из итальянского похода. Но тогда ведь он пришел победителем, теперь же… Но кому какое дело! Никого не волнуют подробности его африканских приключений. В нем видят Спасителя Отечества. Это было для него несколько неожиданным. На самом-то деле Наполеон, возвращаясь из Африки, не имел какого-то конкретного плана действий.