– Не пори чепухи, – ответила она, с трудом сдерживаясь, – сестра Мэри-Элизабет моя воспитательница.

Вдоль стен внутреннего дворика приюта росли ясени и сумахи, а в центре было много цветов, папоротников и другой растительности. Маленькая старушка одиноко сидела в кресле-каталке в углу двора, подставив лицо солнцу. Знакомый вид дорогого ей человека несколько ослабил внутреннюю напряженность Джейси.

Сестра Мэри-Элизабет увидела Джейси и улыбнулась полной нежности и любви улыбкой.

– Сестра. – Джейси склонилась над ней, взяв хрупкую ладошку старушки.

– Ты все так же хороша, – сказала та. – Но немного нервничаешь. О том, что тебя волнует, расскажешь мне позже. Как ярко ты одета. Это чтобы меня порадовать, Джасинта?

Том держался в стороне. Он хотел дать Джейси возможность побыть со своей воспитательницей наедине. Но Джейси подтолкнула его.

– Это мой друг Том Расмуссин, сестра. Он полицейский.

Старая женщина подняла на Тома глаза и улыбнулась.

– Итак, наконец-то ты привела ко мне своего молодого человека, – не очень разборчиво произнесла сестра Мэри-Элизабет. Она все еще не оправилась от перенесенного удара.

– Во-первых, он не молод, а во-вторых – не мой, – запротестовала Джейси.

– Нет, нет, ты всегда так яростно боролась за правду, что не умеешь лгать, Джасинта, – сказала сестра Мэри-Элизабет. – Вы ведь не просто друзья. – Она повернулась к Тому. – Правда?

– Да, мэм. – Ясное сияние, исходящее от старческого лица, что-то напомнило ему, хотя он был совершенно уверен, что никогда не встречался с сестрой Мэри-Элизабет. – Думаю, вам здорово помогало, что она не умела врать. Хотя, наверное, вам и так с ней приходилось нелегко.

– О да! – Старушка сдержанно засмеялась. – Она всегда была очень своенравна, не признавала никаких авторитетов. Если ей казалось, что правило не имеет смысла, то она им просто пренебрегала. Помнишь того щенка, Джасинта? Однажды она подобрала щенка и тайком принесла в свою комнату, просьбами и угрозами заставив молчать о новом постояльце девочек, живших с ней вместе. К сожалению, заставить молчать самого щенка она не смогла. Это был один из редких случаев, когда Джасинта пыталась солгать, но ведь ей так хотелось иметь щенка, – с налетом грусти произнесла сестра.

Том представил себе маленькую девочку, которая всегда говорила правду, но пыталась солгать самой любимой женщине. Видимо, она нуждалась в том, чтобы у нее была собственная любовь – только ее, а не разделенная с дюжиной остальных воспитанниц, имеющих равные права на взаимность.

Том дождался, когда беседа на мгновение прервалась, и сказал:

– Надеюсь, дамы, вы извините меня, если я пойду к машине. Мне кажется, одно из колес не мешает подкачать.

Он обещал Джейси ненадолго оставить их наедине. Ей неловко было бы говорить в его присутствии. И был награжден сияющей улыбкой.

Лицо Тома скривила гримаса удивления. Такое впечатление, что его отсутствие ей приятнее всего.

– Сестра, – сказала Джейси, когда Том удалился, – мне нужно вам кое-что сообщить.

За долгие годы Джейси исповедовалась перед сестрой Мэри-Элизабет во многих ошибках, но сказать, что она беременна и не обвенчана, – самое тяжелое испытание. В глубине души свое существование Джейси всегда воспринимала как результат чьей-то ошибки, но ей решительно не хотелось, чтобы кто-нибудь, тем более сестра Мэри-Элизабет, считал, что ее ребенок – это ее, Джейси, ошибка.

Воспитательнице хотелось, чтобы Джейси вышла замуж, так как ее представления были сродни представлениям прошлого века. Она от всей души желала, чтобы они с Томом любили и поддерживали друг друга, воспитывали вместе их ребенка.

– Я вела себя как дурочка, потому что видела в нем… кого-то другого. Но это же не значит, что я должна быть дурой всю оставшуюся жизнь!

– Но ведь ты живешь с ним.

Чтобы оправдаться, Джейси рассказала, как чуть не потеряла ребенка и почему Том вошел в ее дом. Она рассказала о поисках матери и о том, что узнала про своего деда.

– Помните, – задумчиво продолжала она, – как меня дразнили за то, что мои родители неизвестны. Успокаивая меня, вы сказали, что в их душе должно было быть много хорошего, потому что они подарили мне целый мир. – Она тряхнула головой. – Вы не часто ошибались.

– У нас у всех в душе много добра, – ответила сестра. – Некоторые люди ошибаются в выборе, и тогда доброе в их душе увядает.

– Дети, не имея выбора, многое наследуют от родителей. Все, от неспособности к обучению до депрессии и шизофрении.

– Ну и слава Богу, у тебя нет ни одной из этих проблем.

– Сдается, вы хотите, чтобы я радовалась дарованному и не задумывалась над тем, чего не могу изменить. Но мне не кажется, что сейчас я знаю себя лучше.

– Из-за деда?

– Да. Я не могу работать, и это так тяжело. А еще моя мать. Я простила ее за то, что она меня покинула… а теперь получается, что ее не за что прощать. – Глаза Джейси увлажнились, и она сердито моргнула. – Это меняет мое представление о себе.

– Ты всегда очень волновалась, когда думала о своей матери. – Монашка нежно улыбнулась. – Помнишь, что случилось после того, как у тебя отобрали щенка, кара! Ты очень рассердилась. И больше не хотела оставаться в Сент-Мэри. Ты требовала, чтобы пришла твоя мама и увела тебя.

Джейси снова взяла сестру Мэри-Элизабет за руку и легонько пожала ее. Какими хрупкими стали ее руки.

– Если вы хотите убедить меня, что я и сейчас не менее взбалмошна, чем тогда, то вы преуспели.

– Джейси, люди разные. В наших душах борются многие чувства, и очень легко ошибиться с выбором. Вот почему так важно научиться прощать.

Джейси не поняла, о каком прощении идет речь. Надо сказать, она была совершенно ошеломлена, открыв правду об Аннабел. Означает ли это, что, не сознавая того, она позволила горечи окутать свои мысли?

Но тогда как от этого избавиться?

Впервые в жизни разговор с сестрой Мэри-Элизабет не принес облегчения.

Вернувшись, Том увидел, что сестра очень устала, хотя и довольна беседой со своей воспитанницей. Они проговорили бы и дольше, но было заметно, что визит утомил старую женщину. Когда Джейси тактично сказала, что им с Томом пора ехать, сестра Мэри-Элизабет довольно взволнованно заявила:

– Джейси, сходи, пожалуйста, посмотри, не оставила ли я свою Библию на столике возле кровати. Не могу понять, как я ушла без нее. – Когда Джейси удалилась, воспитательница повернулась к Тому: – Вы должны говорить как можно короче, потому что Библия у меня и она скоро это поймет.

Том был застигнут врасплох и удивлен ловким маневром сестры.