– Я предпочитаю розы, мужчина, но эти тоже прекрасны.

– Тебе не нравится?

– Эффектные. Поставлю их в воду. – Она поспешила в кухню.

Что не так? – удивился Том. Цветы слишком импозантны? Она хотела обычных роз? Или все еще настолько не доверяет ему, что готова отрицать все, что бы он ей ни предлагал?

– Что-нибудь случилось? Почему ты металась по квартире как угорелая, если не была расстроена моим опозданием?

– Да, я слегка раздражена.

– Может быть, настало время месячных, но ведь их не должно быть, правда?

– Ох уж эти мужчины! – Она прелестно покраснела и, сверкая глазами, повернулась к нему: – Готовы все объяснить только одним!

– Тогда, что же, Джейси? – Он нежно улыбнулся.

Она быстро взглянула на него и стала расправлять высокие стебли цветов, поставленных в вазу. Казалось, она не решается сказать.

– Я узнала имя своей матери.

– Джейси! – Он подошел к ней и, положив руки ей на плечи, повернул к себе. – Хорошая новость!

Ее глаза блестели, но в лице были только боль и гнев.

– Аннабел Маргарет Малхони. Что за имя?! – Она вырвалась и опять заметалась по комнате.

– Как ты узнала? Она была в списке женщин, что забрали ребенка домой, а потом дали имя?

– Да. Я не знаю, кто забрал ребенка домой. Но в регистрационных записях упоминается родинка на левом бедре, как у меня. И есть еще отпечатки пальцев. Все очень неопределенно. Тем более что я не эксперт в расшифровке отпечатков пальцев.

– Итак, ты просмотрела записи, – озабоченно сказал он. – И что же обнаружила?

– Посмотри сам, – сказала она, вынимая из папки, в которой хранила материалы расследования, большой конверт, – у меня есть копии записей. Вот, взгляни.

Он взял конверт и извлек из него довольно замаранную фотокопию. Текста было мало. Аннабел Маргарет Малхони родила девочку. А потом умерла от большой потери крови.

– Прости меня, – тихо сказал он.

Джейси, крепко обхватив себя руками, стояла у двери во внутренний дворик, вглядываясь во что-то, видимое только ей одной. Голос был полон ожесточения:

– Ей исполнилось только девятнадцать, Том, когда она умерла.

Тому следовало бы догадаться раньше. Гнев Джейси порожден страхом. Ее мать истекла кровью. Можно понять Джейси, которая боялась повторить ту же судьбу. А может быть, ее злость коренилась в чувстве вины?

– Это не твоя вина, дорогая.

– Правда? – Она повернулась и широко развела руки. – Все эти годы я винила исключительно ее. Только она-то умерла! Она принимала лекарство, чтобы дать мне шанс родиться. И я… Знаешь, что я думала, когда была маленькой?

– Скажи.

Не в состоянии успокоиться, она сделала несколько быстрых шагов, потом остановилась, положа руку на живот. Словно пыталась успокоить крошечную жизнь, растущую внутри нее, защитить от накала своих страстей.

– Ты никогда не задавался вопросом, почему меня не удочерили? Дети, даже дети смешанной крови, могут запросто найти новый дом. Но не я. Видишь ли, она не передала мне всех своих прав. Нет, она – или кто-то другой – просто бросила меня на ступеньках Сент-Мэри как ненужного котенка, – горько закончила она.

– Если ты чувствуешь себя виноватой, что осуждала свою мать, то зря, но ненавидеть ее за то, что ты не смогла получить настоящий дом, не нужно.

– Но я ее не ненавидела, – прошептала она. – Видишь ли, в семь лет я узнала, почему суд не позволил бы меня удочерить. До тех пор… оставалась надежда, что она вернется. И… я долго верила.

О Господи! Том легко мог себе это представить. Джейси в пять-шесть лет была, наверное, кожа да кости, лохматая, с коленками, исцарапанными в драках и падениях. Зеленые глаза и смуглая кожа уже тогда придавали ей экзотический вид. Она была другая. Что для ребенка так трудно.

И потому она сама себе рассказывала сказки. Сказки о том, что мать оставила ее на попечение медсестер, но не смогла вернуться вовремя, чтобы Джейси получила так страстно желаемую семью.

Тому следовало бы поддержать ее, и он очень этого хотел, но какое-то чувство, отточенное годами умение ставить вопросы и добиваться ответов, заставило его промолчать. Джейси еще не выговорилась.

– Все эти годы, – продолжала она, – я была уверена, что моя мать из Мексики или Италии. Обрати внимание на имя, которое она мне дала. А теперь я узнаю, что ее фамилия Малхони. Значит, она итальянка?

Смелая и гордая, Джейси была великолепна. Но ни за что на свете она не хотела признаться ни себе, ни ему, что нуждается в утешении.

Однако, когда Том крепко обнял ее, она прижалась к нему. Это начало, подумал он, медленно пропуская сквозь пальцы ее волосы.

– Мне кажется, что когда я думаю о ней, то становлюсь к ней ближе. – Она уронила голову ему на грудь. – Ну, что же мне делать теперь? Продолжать поиски? У меня должен быть отец. У Аннабел должны быть родственники.

– Только ты сама можешь ответить на эти вопросы, Джейси. Если решишь искать, я буду помогать тебе.

Она долго молчала – Том уже и ответа перестал ждать, – просто стояла и гладила его пальцы поверх своих волос, которые спадали с плеч. Впервые ей хотелось быть в его руках не для секса, да и ему, грешным делом, это доставляло большое удовольствие.

– Кто-то оставил меня на ступеньках Сент-Мэри через два месяца после моего рождения, – сказала она наконец. – Я хотела бы знать, кто и почему. Как ты думаешь, сможем мы это установить по прошествии стольких лет?

– О, да, – он усмехнулся, ощутив выдрессированный временем охотничий азарт, – если здесь есть какой-нибудь след, клянусь тебе, я его найду. Кстати сказать, я чертовски хороший коп. Да и ты тоже не плоха.

Том понял, что странный приглушенный звук, который она издала, был радостным смехом, потому что она ткнула его кулачком в живот.

В течение следующей недели Джейси вела свое расследование с одержимостью, делавшей честь ее профессионализму. Это, как всегда, был высший класс, но теперешнее расследование имело свои отличия. Может быть, причиной была новая жизнь, которую она носила в себе, породившая ее одержимость в отношении к событиям прошлого. Сейчас она должна узнать все. Она всю жизнь убеждала себя в том, что совершенно не важно, кто произвел ее на свет. И до сих пор верила, что так оно и есть.

Исходным пунктом их расследования стало имя ее матери, поскольку больничные записи были неполными. В них ничего не говорилось о человеке, забравшем младенца. Однако за целые восемь дней к сведениям об имени почти ничего не добавилось.

Хотя немного информации они все же получили. Потребовалось всего два дня на то, чтобы получить подтверждение идентификации отпечатков пальцев. Аннабел Малхони действительно была матерью Джейси, теперь они это знали точно.