Лорин Маккенне, по многим причинам.

И Кэтрин Элизабет, которая украшает мою жизнь

— Мне нужен самый лучший, — заявила дама, стоящая в дверном проеме.

И вплыла в мой офис. Яркая юбка обрисовывала изгибы тела с той же тщательностью, с какой «феррари» повторяет извивы дороги в Швейцарских Альпах. Движения бедер посылали мне недвусмысленные сигналы азбукой Морзе — и в первое мгновение я готов был откликнуться на них, но потом передумал.

С такими дамами никогда не знаешь, чего ждать.

По ту сторону стола у меня стоит жесткое деревянное кресло для клиентов. Не слишком удобное, чтобы они не засиживались и поменьше болтали. Дама скользнула к креслу и уселась. Короткая красная юбка задралась до бедер, обнажив эластичный ажурный верх черных чулок.

Я втянул воздух и мысленно обругал себя за то, что купил это проклятое кресло.

— Говорят, вы как раз такой и есть, — проворковала она. — В смысле, самый лучший.

Я сосредоточился на движении ее губ, покрытых кроваво-красной помадой.

— Мне нужны вы, мистер Андерсон, — закончила она.

Андерсон? Черт, что еще за Андерсон?

— У вас неверные сведения, леди, — сказал я. Какая досада, однако! — Меня зовут Монрой. Филип Монрой. Частный детектив, к вашим услугам.

— Мистер Андерсон! — просочился сквозь дверь женский голос, сопровождаемый дробным стуком. — Эй! Есть тут кто-нибудь?

Дэвид Андерсон выключил микрокассетный магнитофон, и реальность накрыла его, словно влажное шерстяное одеяло. Он понятия не имел, что за женщина ломится к нему, но, судя по звуку, отступать она не собиралась.

— Уймитесь! — крикнул Дэвид и снял ноги со стола. — Я иду!

Он со стоном выбрался из кресла и обошел сосновый кухонный стол, превращенный им в письменный. Умудрился не свалить груду коробок, набитых записями классического рока на виниловых дисках и старыми теннисками, однако со стопкой лежащих рядом с диваном романов ему повезло меньше: «Суд — это я», «Месть — мое личное дело» и другие крутые детективы разлетелись по всему полу.

— Эй! — снова воззвал голос, на сей раз не так агрессивно.

— Секундочку!

Раздраженный тем, что его прервали, и собственной неуклюжестью, Дэвид задел ногой «Мой револьвер быстр[1]». Книга заскользила по полу и остановилась рядом с древней пишущей машинкой, которую периодически приходилось чинить. Чертовски хороший роман, он не заслуживает такого обращения. Дэвид подавил желание опуститься на пол и поднять книгу. Это можно будет сделать и после того, как он избавится от особы, которая стучится в дверь. Скорее всего, это свидетельница Иеговы. Или представительница герл-скаутов. Дэвид слегка нахмурился. Если верно последнее предположение, он заберет у нее коробку «Тин минтс[2]» и тут же выпроводит ее.

— Мистер Андерсон! Пожалуйста, откройте! Тут дождь.

Он преодолел оставшуюся часть полосы препятствий, которую называл полом, и добрался до двери. Распахнул ее — и перед ним предстала мокрая крыска в белых кроссовках и промокшем насквозь желтом летнем сарафане и, что характерно, рыженькая.

Не то чтобы он ожидал увидеть даму из того эпизода, над которым только что трудился, но эта пигалица даже отдаленно на нее не походила. В отличие от изящно причесанной женщины, вызванной из небытия его воображением, девица выглядела так, словно она не стала бы расчесывать свои не слишком длинные — до подбородка — кудри, даже если бы от этого зависела ее жизнь. И никакой облегающей юбки. Легкий сарафан доходил девчонке до щиколоток, не оставляя на виду ничего более соблазнительного, чем кружевные носки и белые кроссовки.

Нет, это была не роковая женщина, но наверняка и не герл-скаут. Какое разочарование! В особенности если учесть, что она оторвала Дэвида от того, что уже начинало развиваться в чертовски хороший эпизод. Ему очень давно не приходил на ум ни один хороший эпизод, а между тем он отчаянно нуждался в хорошем эпизоде (на самом деле даже в нескольких), если надеялся когда-нибудь продать свой роман.

С творческим процессом у него что-то не клеилось в последнее время, и этот день обещал быть не лучше предыдущих.

— Черт побери, — рявкнул он, прислоняясь к дверному косяку, — хватит с меня вашей стряпни.

— Прошу прощения?

Она широко распахнула глаза, изумрудно-зеленые, обрамленные длинными ресницами. Может, сама по себе эта женщина и выглядела более чем скромно, но у нее были чертовски красивые глаза. Дэвид добавил к своему мысленному счету один балл, доведя ее оценку до полутора баллов. Полбалла за рыжие волосы. Рыженькие всегда были его слабостью.

— «Тин минтс», — сказал он, будто это все проясняло.

Не утруждая себя дальнейшими расспросами, она бросила на него тот самый взгляд — присущий всем женщинам, но явно не сочетающийся с Y-хромосомами — и осторожно приблизилась к двери.

— Можно войти?

— Это зависит от того, кто вы такая и что продаете.

Она удивленно посмотрела на него, потом оглянулась по сторонам, как если бы ответ прятался где-то на ступеньках лестницы, ведущей в его крошечную квартирку.

— Ну… я Джейси Уайлдер.

В уголке сознания возникло неопределенное ощущение, будто это имя должно о чем-то ему говорить.

— Мне назначено? — добавила она с оттенком вопроса.

А-а. Клиентка. Понятно. Что ж, это очень кстати. Раздражение Дэвида пошло на убыль. Он, конечно, чертовски нуждался в хорошем эпизоде, но еще больше — в деньгах. В последнее время его успехи как детектива были примерно на том же уровне, что и писательские.

— Да. Все правильно. Извините. — Он отступил и пропустил ее внутрь. — Сегодня утром я, знаете ли, немного рассеян.

Она проскользнула мимо него.

— Я так и поняла.

Игнорируя этот довольно дерзкий ответ, он закрыл дверь и повел девушку через комнату. Гостиная одновременно служила офисом, поэтому Дэвид направился прямиком к дивану, стоящему перед письменным столом. Подушки были погребены под грудами романов Дэшила Хэммета, криминальными журналами и рецептами десертов, выдранных из рекламных страниц «Гурме» и «Фуд энд вайн». Дэвид смахнул все это на пол и жестом пригласил девушку сесть.

— Легкое чтиво? — спросила она.

— Что-то в этом роде.

Он вытащил из груды неглаженого белья полотенце и бросил ей — не потому, что его беспокоило состояние дивана, а из желания проявить вежливость.