Но Москва огромна!.. Что же делать?

Ну ладно, генерал Яковлев, естественно, доложит об этом факте Меркулову и, что обязательно, министру внутренних дел. И это обстоятельство теперь не останется обычным слухом, по причине которого уже произошла одна трагедия. Поверят, наконец, в серьезность ситуации, не станут переспрашивать, уточнять и мешкать. Хотя… кто знает…

Но можно почти с уверенностью сказать, что слежка за Ириной Генриховной и теракт в какой-нибудь школе — вещи абсолютно разные. Теперь еще раз вопрос с подарками. Это что? Ахмед знает. Отсюда вывод: Яковлев либо его парни должны вышибить из чеченца эти знания. И срочно! Не стесняясь в средствах. Они должны его предупредить, что с ним сделают, если он знал и не предотвратил. Рискнут ли, вот в чем проблема. Сам Сева и не задумался бы: и в Афгане, и в Чечне подобные вопросы решались быстро и бескомпромиссно, и враги это прекрасно понимали. Потому и обещали миллионные награды за головы «русских волков».

Размышляя и так, и этак, Голованов в конце концов пришел к выводу, что речь о «подарке» зашла, скорее всего, в связи со слежением за женой Турецкого. А какой может быть подарок от бандитов, помогающих бизнесменам-преступникам, осуществляющим захват чужого имущества? Только в смысле основательно припугнуть. Если вообще не убрать с дороги.

И опять возникает возражение: убрать Ирину — это вовсе не означает прекратить расследование. Напротив, если что-то с ней, не дай бог, случится, Турецкий сделает все, чтобы достать их. И уничтожить. И очень многие ему в этом деле окажут помощь. Те не могут об этом не догадываться, какими бы всесильными они себя ни считали. Им уже точно тогда ничего не поможет, надо знать характер Александра Борисовича. И Гринштейн, как бывалый адвокат — ничтожество или слабака в своем деле все эти Арбузовы не наймут, — об этом тоже прекрасно осведомлен… А если нет, или не очень, можно подключить Юру Гордеева, чтобы объяснил им тот. Но это снова — крайности. Тогда зачем же за Ириной «бегал» этот Амир-Ахмед?

И вдруг Севу осенило: а может, не за ней, а за мальцом?… Но кому он нужен?

А вот этот неожиданный вопрос следует обдумать…

Пока же надо снова срочно связываться с Яковлевым-старшим. Вдруг он не обратил внимания на требование Грозова все завершить именно сегодня?…

И еще Сева попросил изнывающего от возмущения по поводу своей нелепой «охраны» Щербака обратить особое внимание на то, что его объектам могут быть неожиданно сделаны какие-то подарки. Реагировать немедленно! И Голованову показалось, что дополнительное задание как-то успокоило Николая: наверняка подумал, что у него наконец хоть какое-то дело появилось, а не одна тоска зеленая…

Но в любом случае без внимания, как просил насчет адвоката Константин Дмитриевич Меркулов, оставлять этот вопрос не следовало. И никто лучше Юрия Петровича Гордеева стать посредником в этой миссии не смог бы.

Владимир Михайлович Яковлев, выслушав Голованова, успокоил его, сказав, что уже дал срочное задание по всем московским окружным и территориальным отделам уголовного розыска, подключив службу участковых уполномоченных, немедленно проверить, где на подопечной им территории должны сегодня и в ближайшие два-три дня состояться массовые детские или школьные мероприятия, доложить и принять неукоснительные меры по ужесточению охраны. Ну, слава богу, хоть тут сработано оперативно… Впрочем, о последнем говорить еще рано.

Сам Сева, созвонившись затем с Гордеевым, тут же отправился к нему в десятую юридическую консультацию, на Таганку.

Юрий Петрович в общих чертах был, разумеется, в курсе истории с захватом НИИ «Прибор». И Гринштейна он тоже знал не понаслышке. Потому и небольшую встречную акцию устрашения воспринял скорее с юмором, чем всерьез. Надо маленько прижать старого му…ка — значит, прижмем, какой разговор?

Гордеев в одну минуту созвонился с Борисом Аркадьевичем, сказал тому «по секрету» и исключительно из товарищеских побуждений, что дело у него к Гринштейну насколько срочное, настолько и обоюдоострое, и быстро договорился встретиться в кафе на Остоженке, известном им обоим.

— Поехали, я вас познакомлю и, со своей стороны, дам ему по поводу тебя все необходимые рекомендации. А ты дави и ничего не бойся, он трус.

— Не скажи, — возразил со знанием дела Сева, — иной трус, загнанный в угол, бывает опаснее отчаянного храбреца.

— Ну это когда терять больше нечего. А когда есть чего? И много чего?

— Обсудим по ходу, — кивнул Сева, и они помчались в Центр.

Борис Аркадьевич старался — это было видно — изо всех сил выглядеть максимально представительным и вальяжным. Относительно невысокий, но плотного телосложения, с длинными седыми волосами до плеч, крупным, соответствующим природе носом и выпуклыми глазами, он старательно, как, невольно переглянувшись, немедленно поняли Гордеев с Головановым, «косил» под широко известного в столичных общественных кругах шефа Юрия Петровича — заведующего десятой юрконсультацией, президента московской палаты адвокатов Генриха Афанасьевича Розанова. Вероятно, подумал тут же Гордеев, именно за эту «представительность» и наняли его к себе адвокатом те господа, что «резвились» в Хамовниках. Оно бы, наверное, и ничего, да только не мог припомнить Гордеев, чтобы у Гринштейна, что называется, красиво «выгорело» хоть одно крупное дело. А впрочем, кто его знает? Те «бизнесмены с большой дороги» — тоже, поди, не дураки, и абы кого с улицы не возьмут. Наверняка с кем-то консультировались, прежде чем платить большой аванс. Только был почему-то твердо уверен Юрий Петрович, что тот «советчик» определенно оказал всем «Арбузовым», вместе взятым, медвежью услугу. Что ж, каждому — свое.

Борис Аркадьевич все-таки с сомнением посмотрел на крупного, плечистого Голованова, которого небрежно, почти по-приятельски, представил адвокату Гордеев:

— В определенном смысле коллега. Профи в своем деле. Думаю, вам стоит обсудить некоторые взаимно интересующие вас вопросы. Ты чего выпьешь, Борис?

— Как обычно, — бросил Гринштейн, но сразу вспомнил, что, кажется, никогда не встречался в застолье с Гордеевым и не был с ним на «ты», хотя такое доброжелательное отношение со стороны почти знаменитого Юрия Петровича, работающего вместе с самим Розановым, естественно, было лестным, и добавил: — Рюмку коньяка. Под кофе будет в самый раз. Кофе здесь хороший… Ну, так я весь внимание, господа! — Он приветливо улыбнулся.

Голованов с ответной улыбкой кивнул, как бы соглашаясь, но с чем, не пояснил. Он оглядел уютный зальчик с небольшим количеством столиков, стойку бара с равнодушным барменом, снова кивнул и сказал:

— Да, здесь симпатично… А как насчет техники? — Сева вопросительно посмотрел на Гордеева.

— Ты имеешь в виду прослушку? — Юрий Петрович пожал плечами. — Вряд ли. А если и есть, то кому какое дело?

— У вас что-то э-э… господа? — словно забеспокоился Гринштейн.

— Ничего особенного, — отрицательно покачал головой Гордеев, — просто важная информация. Для тебя.