– Чё? Да какой ты, нахер, академик?

– А-а, кореш, забей, – Башмак махнул рукой. – Все равно не поймешь нихрена.

А дальше голоса компаньонов для Драгунова потонули в монотонном гуле, периодически прерываемым чьим-то раскатистым хохотом.

Барная стойка находилась прямо возле стены. Представляла она собой сколоченную какими-то местными умельцами деревяшку высотой чуть больше половины человеческого роста. В ширину она была не меньше трех метров. А за ней – хозяин «150 рад» собственной персоной. Волосатые руки хрестоматийно протирали стакан, внимательные глубоко посаженные глаза изучали посетителей. Владельца звали просто Панас. Настоящее то имя или нет – никто, кроме него самого, не знал. Бармен носил не свойственные для Зоны серые джинсы (причем относительно чистые), черную футболку и коричневую жилетку, едва не лопавшуюся на объемном животе. На вид Панасу около 45, он был слегка бледен, хром на одну ногу, виски его уже побелила седина, а лицо покрывали морщины. Таков он, торговец Зоны и один из первых сталкеров, чья карьера окончилась случайным попаданием в аномалию. Как и всякий местный делец, он обслуживал клиентов сам во избежание кражи прибыли помощниками.

– Ну, как оно? – привычно спросил бармен.

– Жрать охота, – признался Олег, положив пачку денег на стойку и озвучив заказ.

Панас коротко кивнул, сгреб купюры в охапку, пересчитал и поспешил удалиться. Спустя минут десять он вернулся с большим поцарапанным деревянным подносом, на котором уместилось все, что заказали наемники. Нагруженная едой доска опустилась на поверхность барной стойки.

– Есть разговор, – выдержав небольшую паузу, сказал Драгунов, пристально глядя владельцу «150 рад» прямо в глаза. И в том взгляде Панас видел хорошо знакомые нотки безумия, постепенно охватывавшего всякого сталкера. Он видел такой взгляд уже сотни раз. И прекрасно знал, какой вопрос пожирал клиента изнутри.

– Я слушаю, – одними губами произнес бармен.

Бес шумно перевел дыхание, будто собираясь с духом. Время пришло.

– Мужики! – залепетал на весь бар чей-то пьяный бас. – Я вот чё хотел сказать! Мля, ну, эт… Короче, слухайте. Никогда! Слышите меня, никогда! Никогда не вытирайте жопу влажными салфетками!

– Ядрёна мать! Мы, мля, прекрасно жили без таких подробностей! – крикнул кто-то в ответ.

– Мы тут жрем ваще-то! – поддержал другой.

– Пошел нахрен! – нашелся и третий согласный с предыдущими комментаторами.

А Драгунов лишь покачал головой.

– Я хочу уйти, – обратился он к Панасу. – Свалить отсюда нахер. Сколько это будет стоить?

– Сейчас – не могу сказать. Сообщу, как разузнаю.

Медленно кивнув, Драгунов схватился за ручки подноса и отправился к своим спутникам, не проронив более ни слова. Глядя ему вслед, Панас невольно усмехнулся. Бес был не первым, кто хотел уйти. И далеко не последним. Многие просто не знали, во что ввязываются, когда отправлялись в Зону. Даже не представляли, что их ждет. А потом… Потом многие хотят вернуться. Лишь малой доле скитальцев поистине нравится на аномальных территориях. Но они были под стать этому месту – кровожадные, жестокие и беспощадные, давным-давно променявшие трезвый рассудок на боеприпасы и выпивку.

– А прикиньте! – выпалил очередной пьяница. – Шо, если в «Рубеж» тоже зомбируют?! Как в сектанты!

Целая лавина неодобрительных выкриков этот вопрос мгновенно задавила, а любопытному посоветовала отправиться куда подальше. Присутствовавшие в заведении «черные» так и вовсе пообещали того мужика пристрелить за еще одно подобное предположение. «Рубежники» всегда болезненно реагировали на любую критику, будь то конструктивная или не очень.

Подошедшего к столу Беса наемники встретили радостными возгласами. Наконец-то можно отдохнуть от осточертевшей тушенки с гречкой да вдоволь напиться водки! Трапеза началась, как только поднос оказался на столе. Ребята трясущимися руками и с жадным взглядом разгребали свои заказы. Теплый суп с вермишелью незамедлительно пролился на стол, но никто этого не заметил. Водка ручьем полилась в стаканы.

– За гребаную Зону! – провозгласил вскочивший на ноги Вратарь, все еще сиявший от выигранных пари. Его голос отразился от стен затихшего бара подобно раскатам грома. – Чтоб она, сволочь, нас озолотила! Озолотчица хренова!

Ему вторили с десяток пропитых глоток, взорвавшихся одобрительными криками. Чокнувшись друг с другом, наемники залпом опустошили стаканы.

– За нас, мужики! – крикнул не совсем трезвый сталкер в грязном «цифровом» камуфляже. Он, мужчина с двухнедельной щетиной и широким шрамом на брови, поднял наполовину опустошенную бутылку, в первую очередь за себя. Его глаза, увитые красными следами лопнувших капилляров, обвели все заведение. Скитальцы на мгновение притихли, ожидая, что скажет этот человек. Настолько известным он был. Все звали его Упырем, и он был сталкером-долгожителем. Его путь в Зоне начался четыре долгих года назад – срок просто феноменальный, учитывая, что многие и одного не протягивали. Каждый из отряда Драгунова провел в этом проклятом, забытом всеми богами месте всего шесть-восемь месяцев. А Упырь давно метил на рекорд полумифического Ворошила – человека с феноменальной меткостью, пропавшего без вести спустя семь лет путешествий по Зоне. Некоторые до сих пор полагали, что тот бродяга все еще жив и работал на ученых, изучавших аномальную территорию. Кому-то же торговцы сбывали артефакты. А вот чьим светилам науки – сталкерам не докладывали. Даже таким, как Упырь. А Упырь был живой легендой. И живым трупом. Стоило единожды заглянуть в его красные, залитые отчаяньем и пьяным угаром глаза – и все становилось ясно. Прославленный бродяга умирал. Умирал медленно и неотвратимо. За годы бесславных путешествий по Зоне он схлопотал хроническую лучевую болезнь. Часто жаловался Упырь на повышенную зябкость и боли в руках-ногах или в голове. В корне неправильное питание и злоупотребление алкоголем привели к язве то ли желудка, то ли 12-перстной кишки. Многочисленные ранения, залеченные артефактами, вылились в проблемы с почками, из-за которых Упырь и приобрел свой знаменитый взгляд. Однажды легендарный бродяга, будучи совсем не трезвым, сказал, что у него и с сердечно-сосудистой не все в порядке. Вот так Упырь и жил: сидел себе в баре, пил-пил, а потом покупал военные стимуляторы – и шел за артефактами. Возвращался с рюкзаком, битком набитым чудодейственными минералами. Большую часть продавал – и снова пил. А те, что не продавал, тотчас пускал на лечение. Даже сейчас под курткой Упыря слабо мерцал очередной «дар Зоны», не дававший живой легенде стать мертвой. Упырь и сам знал, что вечно держаться не сможет – в один-прекрасный момент смерть возьмет свое, и её будет не остановить. Но пока он был жив, Упыря уважали. Настолько, насколько это возможно в обществе скитальцев Зоны. Да, всякий из присутствовавших хотел бы его ограбить, но прекрасно понимал, что ничего у него не выйдет. Тропы, которыми ходил Упырь, были слишком опасны. Слишком много аномалий, слишком много охочих до человечьей крови мутантов. И этот человек мог там ходить. Он мог «чувствовать» аномалии, просто вытянув руку и ориентируясь на покалывание в пальцах или жжение в ладонях. Научиться этому невозможно – либо повезло с рождения, либо нет. Упырю повезло. Настолько, что его нередко звали «отмеченным Зоной», её любимчиком. Скитальцем, который будет жить, покуда не надоест Ей. И до тех пор не возьмет его ни одна пуля, ни один нож или клык. До тех пор он был бессмертен.