Успокоиться на таком ответе может только тот, кто не поверит в русский народ. Но мы верим и мы знаем, что то, что было, – как бы оно ни было значительно само по себе, есть лишь предрассветная заря долгого, ясного солнечного летнего дня. Конечно для нового социального слоя, как для старого, нужен подготовительный период, чтобы развернуть все свои возможности. Лишь некоторые предвестья этих возможностей даны нам теперь. Но часы истории – долги, и надо научиться ждать. Можно только сказать, что для всемирной известности наш теперешний век интернационализма несравненно более благоприятен, чем тот наш первый классический период, начало которого опередило железные дороги, телефон и телеграф – и уже потому осталось для мира в тумане. Мы не знаем, получит ли кто-либо из многих незнакомцев сегодняшнего дня мировую известность; сами мы, может быть, слишком пристрастные судьи. Но если даже нашему поколению не суждено увидать наступление нового классического периода русской культуры, не будем отчаиваться за наших преемников. Во всяком случае, наше культурное прошлое уже настолько значительно, что преемственность и традиция русской культуры не может не восстановиться. Даже и теперешнее поколение, после первого азартного отрицания, – с которого начинали решительно вся русские молодые поколения новаторов, – уже начинает признавать учителями своих великих предшественников.

Будем, как бы то ни было, помнить одно. Поддержать преемственность и вновь завязать надорванную нить традиции, – это есть и наш здешний удел: даже, пожалуй, в этом – наша специальная миссия. Мы для нее более приспособлены, чем большинство тех, кто остался по ту сторону границы. Блюсти прошлое – не значит, конечно, блюсти в прошлом то, что умерло. Это лишь значит сохранить от холодных ветров под теплым покровом щедро посеянные озими. Мы верим: весна близко, – и посев взойдет пышными всходами.

«Воля России» (Прага, 1922–1932) – «Ежемесячный журнал политики и культуры». Основан эсерами, отстаивал принцип «демократического социализма». Одним из ведущих публицистов журнала был Василий Васильевич Сухомлин (1885–1963). В 1917 г. он работал в редакции эсеровской газеты «Дело народа», резко антибольшевистской. В 1919 г. сотрудничал в газете «Революционная Россия», писал обзоры рабочего движения в различных странах. Сухомлин – выдающийся мастер этого жанра. В «Воле России» только в 1922–1926 годах он опубликовал сорок статей, столь же обширных, как и «В кольце измен», столь же ясных по мысли, логике аргументов. Его политические прогнозы, как правило, сбывались. Например, в 1931 г. Великобритания создала то содружество бывших ее доминионов, которое предсказывал Сухомлин. Осуществилось и японское «проникновение» в Китай. Он сотрудничал во французской, итальянской, бельгийской социалистической прессе, перевел на французский язык романы «Анна Каренина», «Тихий Дон», «Цусима».

Когда десять лет тому назад Ленин объявил всех социалистов предателями, продавшимися буржуазии, а затем, захвативши власть, стал преследовать меньшевиков и эсеров как самых отъявленных контрреволюционеров, монархистов и белогвардейцев, многим казалось чудовищным, необъяснимым, граничащим с сумасшествием такое отношение к революционным партиям.

Не было ничего удивительного в том, что разбуженная революцией солдатская, крестьянская и рабочая стихия не всегда умела отличить друзей от врагов, но ведь большевистская интеллигенция не могла же, в самом деле, серьезно считать Мартова продавшимся империализму, а эсеров исполнителями воли помещиков?

Теперь на десятый год диктатуры В.К.П. можно отнестись спокойнее к этим обвинениям.

Мы уже знали, что для того, чтобы быть объявленным контрреволюционером, достаточно иначе чем Ленин толковать то или иное вскользь брошенное замечание Маркса или Энгельса.

Теперь, оказывается, можно быть контрреволюционерами, ближайшими помощниками английских империалистов и русских монархистов, находясь в В.К.П. и принадлежа к ее «верхушке». Белогвардейская «измена» завелась в самом тесном кругу вчерашних ближайших сотрудников Ленина, толкователей его воли, его любимых учеников, до сих пор клянущихся его именем. Теперь уже всякое разногласие в толковании «заветов Ильича» влечет за собой взаимные обвинения в контрреволюционности.

Так Троцкий, Зиновьев, Каменев, Смильга и др. объявлены не только «обманщиками», «злостными клеветниками, потерявшими остатки элементарной порядочности» (см. «Правда» 22 июня и 10 июля), не только впавшими в «социал-демократический уклон» (это, разумеется, само по себе ужасно), но и прямыми пособниками английского империализма, ибо они заключили «открытый союз с ренегатами коммунизма и чемберленовскими подручными гг. Павловыми – Рут Фишер»20 (Пр. 22 июня), «проповедуют реакционное пораженчество» (резолюция коминтерна), осведомляют классовых врагов о «сокровеннейших делах партии» (уж не английские ли они шпионы?), идут «по той же линии, что и наступление буржуазии и ее агентов» (там же).

Нельзя не посочувствовать по человечески, г. г. Троцкому, Зиновьеву и Каменеву, из вчерашних громовержцев, авторов «железной рукавицы», «стопроцентных ленинцев», попавшим в лагерь «контрреволюции». Но и они не остаются в долгу и в свою очередь разоблачают «измену» Сталина и Бухарина, их «национал-реформизм», «цеховое перерождение», «национально-консервативную ограниченность», предательство китайской революции и «опаснейшую из опасностей – партийный режим».

Эсеры, испытавшие на себе все практические последствия подобных обвинений, будут с интересом наблюдать дальнейшее развитие этой взаимной потасовки, относясь совершенно равнодушно к вопросу о том, какая фракция окажется первой в концлагерях.

Но каково положение среднего коммуниста и среднего, законопослушного «беспартийного» обывателя? Средний коммунист и беспартийный советский гражданин знает grosso modo21, что контрреволюционеры – все те, кто, не состоя ни членом, ни кандидатом В.К.П., позволяет себе пусть хотя бы втайне какие-либо самостоятельные политические суждения вместо того, чтобы ограничиваться «деловым сотрудничеством» с властями.

Теперь, когда контрреволюция завелась в В.К.П., когда душеприказчики Ленина раскололись на две враждующие и друг друга ненавидящие группы, готовые вступить в открытую драку, какие могут быть основания у среднего коммуниста, оглушенного противоречивыми цитатами из 20-ти томов сочинений «Ильича», предпочесть Сталина Троцкому или обратно.

Ясно, конечно, что все кто не хочет по тем или иным причинам ссориться с начальством, голосуют и будут голосовать против оппозиции «пока не почувствуют, что у нее есть кое-какие шансы на возвращение – в той или иной мере к власти». Часть бывших «искренних» коммунистов, не потерявших еще всех иллюзий, не умеющая сделать нужных выводов из непрерывной цени поражений, поддержит оппозицию. Ее поддержат также все комнеудачники, все непристроенные и недовольные.

Но есть же, вероятно, некоторое – надеемся не малое количество коммунистов, которых это необыкновенное зрелище подравшихся диктаторов должно заставить призадуматься. Те, у кого способность размышлять не окончательно выбита «партдисциплиной», вынуждены будут не только сравнить теперешние позиции сталинцев и троцкистов, но и пересмотреть всю политическую позицию Единой и Единственной, начиная с Октябрьского переворота, для того, чтобы понять, как дошла она «до жизни такой».