– Это я.

– Конечно, ты. Какая же еще сволочь способна звонить мне в столь позднее время и нагло отрывать от заслуженного отдыха.

– Не говори мне, что ты уже спал.

– Не твое дело, спал я или швырял дротики в твою большую фотографию, висящую у меня на стене напротив кровати.

– Трепло. Нет у тебя моей фотографии.

– Есть. Я ее украл из твоего выпускного школьного альбома. Еще год назад. Ну и рожу ты себе отъел в золотую школьную пору!

– Степан, дело сейчас не в этом, хотя фотографию тебе потом придется вернуть. Я трепетно отношусь к снимкам своей ранней юности.

– Это потому, что в ранней юности у тебя была ярко выраженная физиономия дауна-эксгибициониста. Вот ты и не хочешь, чтоб об этом знала общественность… Ладно, даун, че звонишь-то? Только правду говори, а то сразу кину дротик в твою картонно-глянцевую морду.

– Промахнешься.

– Спорим на бутылку «Карлсберга», что попаду прямо в нос?

– Не спорим. Она вернулась.

– Кто?! - удивился Степан.- Твоя аденома простаты?

– Тьфу, дурак, кончай острить. Она вернулась. Та девушка.

– Девушка - это хорошо,- одобрительно пробасил в трубку Степан.- Раздевай и волоки в койку. А когда натрахаетесь, перезвонишь и перескажешь в общих чертах, как все было.

– Идиот! - заорал, свирепея, Викентий.- Ты можешь думать хоть о чем-нибудь, кроме секса?!

– Могу. И не надо обзываться,- сразу посерьезнел Степан.- Так что за девушка?

– Та самая. Надежда. Которая «мой компас земной».

– Стоп. Поправь меня, если я таки ошибаюсь, как говорят в Одессе. Это та самая загадочная Надежда, что вышла замуж за африканца, а потом внезапно и странным образом овдовела и к тебе зачем-то явилась. Да, и еще ее прямо у тебя в кухне, согласно твоим словам, превратила в кучку пепла некая сила, так?

– Да, только…

– Слушай меня, Кешаня, и не перебивай. За последние дни мы с тобой стали свидетелями таких вещей, о которых потом снимают фильмы всякие шараги типа «Уорнер бразерс» и «Уолт Дисней пикчез». Например, тот эпизод, когда тебя рвало змеями…

– Что?! Когда это?… Не помню…

– Конечно, где тебе помнить, в таком-то состоянии! Так вот, взять хоть этот эпизод - вполне подходит для мистического триллера с какой-нибудь Аалией в роли кровавой королевы проклятых. Но!… Мы договорились и решили, как два относительно здравомыслящих человека, считать все происшедшее мощной, продолжительной и даже убедительной галлюцинацией.

– Но она пришла ко мне! Снова!

– Галлюцинации имеют свойство возвращаться. Кешаня, ты лучше меня знаешь, что из лекарств полезней всего принимать, когда глюки мучают, так вот, прими это и успокойся. Никакой Надежды не было. Реально не было! И даже змеи, которыми ты блевал, тоже не были настоящими - пока я за шваброй бегал, они испарились. Растворились в воздухе. Я свидетель.

– Но ведь ты тоже Надежду видел! Восхищался ее красотой и все такое…

– Кеша, ты же бывший психиатр и знаешь, что некоторые граждане могут видеть и слышать одну и ту же галлюцинацию одновременно.

– Вот как раз таких случаев в клинической психиатрии не наблюдалось!

– Значит, будет наблюдаться. И начнется это с нас, если ты не прекратишь нести эту бредятину про возвращение какой-то Надежды!

– Не «какой-то»! Это девушка моей мечты, Степа, и я не могу отнестись равнодушно к ее появлению, к ее просьбам о помощи…

– Остынь, ясновидец! Это глюк твоей мечты, возникший на почве хронического сперматоксикоза. Заведи себе бабу, Кеша. Простую, глупую, с большими грудями, широкими бедрами и ценным талантом варить щи. Трахай эту матрешку по три раза на дню, ешь щи и перед сном читай газету рекламных объявлений. И никакие эфемериды по имени Надежда тебя посещать не будут. Гарантирую.

– Спасибо за ценный совет. Не премину им воспользоваться, как только сочту, что в моей квартире пора появиться щам и широким бедрам.

– Во-во! Ты только с этим не тяни. Импотенция не за горами, а широкобедрые бабы не удовлетворяются парой-тройкой хилых оргазмов, для них надо трудиться по-стахановски…

– Придется бабам подождать. Пока на повестке дня у меня стоит дело Надежды.

– Ну, хоть что-то у тебя стоит!…

– Степа, надоел мне твой пошлый и плоский юмор. Зря я тебе позвонил. Лучше поеду один.

– Куда это ты намылился, псих заглюканный?

– Я договорился с Надеждой…

– О, горе мне! Он договорился!!!

– …Что поеду знакомиться с ее будущим мужем.

– Погоди.- Тон Гремлина стал озадаченным.- Ты мне совсем башку-то не отциклевывай! Мужа ведь змея типа укусила. Типа помер он.

– Как оказалось, все еще жив, здравствует, змеей не укушен и только собирается жениться на Надежде. Фантастика, да?

– Слу-ушай! Я понял, почему тебя это так цепляет! И не в смысле фантастики! Какой-то афро, можно сказать, недавно спустившийся с дерева выходец из полудикого племени, едва научившись прикрывать свое хозяйство пальмовыми листьями, отнимает у тебя, интеллектуала, регулярно меняющего трусы с носками, девушку твоей мечты, хоть эта девушка на самом деле не девушка…

– Степан!

– …А галлюцинация пролонгированного действия. Так или иначе я понимаю твою обиду, Кешаня. Мы никому не позволим экспортировать наших девушек И даже наши галлюцинации!

– Степан, прекрати.

– Между прочим, это ты мне позвонил.

– И горько раскаиваюсь в том.

– Неужели? Ладно, колись, когда наносишь официальный и почти дружественный визит африканскому жениху?

– Завтра, в три часа. Надежда заедет за мной.

– А ты предупредил девушку, что будешь не один? Что с тобой рядом всегда присутствует твой боевой товарищ, опытный боец и крутой специалист с почти энциклопедическим образованием?

– Естественно.

– Хм. А если бы я отказался?

– Ты же не отказался.

– А если?… Совсем ты меня не знаешь, Кешаня!

– Степа,- чересчур серьезным тоном произнес Викентий,- это и к лучшему. Узнай я тебя поближе - вдруг и ты окажешься галлюцинацией?! Я бы этого не перенес.

Степан довольно заржал.

– Ладно, бывай, маг-ясновидец. До завтра.

– Да, пока… Слышь, Гремлин…

– Ну?

– Тебе когда-нибудь снился один и тот же сон? Причем несколько ночей подряд?

– Бывало. Давно еще, когда задолжал большие бабки одному серьезному пацану. Мне раз пять точно снилось, что этот пацан мои гениталии в ведерке с раствором бетонирует и таким макаром отправляет меня плыть по Москве-реке. Просыпался в холодном поту и со слезами на глазах, ты не поверишь!