Надежда торопливо зашагала в глубь холла, где виднелась винтовая, опять-таки из стекла и сверкающего металла лестница.

– Кешаня, и как тебе это все нравится? - спросил Степан, едва Надежда исчезла в высотах второго этажа.- Анализируй это!

Викентий хмыкнул:

– Смотря о чем речь.

– Начни с хаты. Ведь это просто музей, а не хата! Заметь, вон в том углу тихо стоит какая-то статуя, и, по моим далеко не профессиональным прикидкам, стоимость ее зашкаливает тысяч за триста!

– Рублей?

– Евро, Кешаня.

– Гремлин, брось чушь городить.

– Нет, Кеша, это не чушь. Диванчик, на котором мы с тобой сидим, явно обит гобеленом ручной работы. Это тоже стоит недешево.

– И что из этого?

Степан открыл было рот, чтоб изречь некую грандиозную сентенцию, но только и сделал, что развел руками и сказал:

– Не знаю.

– Какие напитки изволят пить благородные господа? - Нежный, с легким акцентом голосок шел, казалось, прямо из той самой мраморной статуи, про дороговизну которой так возбужденно говорил Степан.

Викентия передернуло. Он вспомнил, какие тогда были у Надежды служанки. По сравнению с ними говорящая статуя - само очарование.

Однако иллюзия того, что мраморное изваяние обладает голосовыми связками, быстро развеялась, едва из-за статуи вышла девушка и каким-то скользящим шагом направилась к посетителям.

– Круто,- выдохнул Степан, оглядев девушку.

Викентий мысленно его поддержал.

У служанки была золотисто-оливковая кожа, блестевшая так, словно ее припудрили золотым же порошком. Чересчур узкое лицо украшал пирсинг из сверкающих стразов, а миндалевидные глаза напоминали черные лесные озера из-за обилия сурьмы на веках и туши - на ресницах. Губы блестели так, словно их обладательница обмакнула их в бронзовую краску… Но не макияж и изящная фигура более всего удивляло в ней. Девица была странно одета для простой служанки, пусть даже и в таком роскошном доме. На голове красовалась серебряная корона, да еще усыпанная драгоценными камнями. Каждый луч короны завершался выпуклым ромбом, отдаленно напоминавшим змеиную голову. На шее блестело нечто вроде медицинского воротника-фиксатора, только опять-таки из серебряных пластин, усыпанных бирюзой. Грудь служанки была открыта, если не считать сплошную татуировку и стразы на сосках. Впрочем, видимо, для того, чтобы пощадить целомудрие не искушенных подобной экзотикой гостей, ниже пояса девицу украшала длинная, даже со шлейфом, юбка из черного шелка с бесчисленными серебряными нитями, переплетенными в изящную паутину.

– Так что угодно выпить господам? - отвлекая Викентия и Степана от созерцания своих татуированных прелестей, настойчиво повторила оливково-бронзовая служанка.- День сегодня весьма жарок, а путешествие было для вас утомительным…

– Да… Хорошо бы пива,- вспомнил Степан классическую фразу.

Служанка удивленно приподняла свои черные брови:

– Пи-во?

– Мой друг шутит,- решил встрять Викентий.- Пожалуйста, принесите нам то, что принято пить в этом доме в это время суток.

– Хорошо.- Служанка поклонилась, при этом ее татуированные груди весьма завлекательно колыхнулись, а юбка спереди разошлась, демонстрируя великолепные босые ноги. И то, что выше ног лишенное и намека на хотя бы фиговый листок.- Я незамедлительно принесу вам это.- И, мгновенно переместясь к статуе, исчезла за нею.

Степан вытер пот со лба:

– Нет, ты видел, Кеша, а? Ты видел?! Это же настоящая, ты понимаешь, беспримесная представительница первобытной культуры! Нет никакого понятия о необходимости нижнего белья!… Вот она, истинная красота женщины, с непринужденной легкостью демонстрирующая…

– Степа, остынь. Мы здесь не за этим.

– Кешаня, в конце концов, это тебе вменяется в обязанность лицезреть загадочного жениха твоей пролонгированной галлюцинации. А уж мне позволь любоваться обслуживающим персоналом. И кстати, вот что я тебе скажу: уж слишком здесь все реально, чтобы быть плодом нашего с тобой болезненного воображения.

– Наконец-то сообразил. Это-то меня и настораживает.

– Что я сообразил?

– Нет. Что все слишком реально. Чересчур реально. Словно каждое стекло, каждый кирпич, каждый диван в этом доме и каждая роза в парке кричат: «Обратите внимание! Мы - настоящие!» И от этого все больше не хочется верить в эту настоящесть.

– Кешаня, я не понял… О, наша смуглая красавица идет. С подносом в руках. Интересно, а флирт со служанками в этом доме дозволяется?

– Не вздумай.- Что-то в облике прекрасной полуобнаженной служанки не нравилось Викентию. Он, конечно, не был магом и ясновидцем, но кое-какой интуицией обладал. И эта интуиция подсказывала Викентию, что золотокожая девица - не служанка здесь вовсе.

Красавица меж тем щелчком тонких, украшенных длинными острыми ногтями пальцев заставила сервировочный столик откатиться от стены и застыть возле замерших на диване Степана и Викентия. Аккуратно поставила на столик поднос с двумя высокими бокалами, доверху наполненными жидкостью, напоминающей красные чернила. И запах от жидкости исходил странный. Вовсе не аппетитный.

– Это принято пить в жилище Царицы Аганри в пустынный час Собо,- проговорила служанка, улыбаясь. И ее острые зубы при этом блестели точно так же, как и зубцы короны.

– А что это такое? Что за коктейль? - пугаясь собственного голоса, спросил Викентий.

– Кок-тейль? - переспросила служанка, по-прежнему серебристо улыбаясь.- Этот напиток называется иначе. Его именуют извлекающим из тьмы. Пейте. Вы это заслужили. Дюжина и три змеи пожертвовали своей кровью для того, чтобы вы смогли вкусить этот напиток.

– Что? - сдавленно заорал Степан.- Это что, змеиная кровь?!

– Да.- Красавица в короне продолжала улыбаться. Только теперь Викентий заметил, что ее корона шевелится - серебряные лучи ожили и стали извиваться, словно змеи. Хотя почему «словно»!

– Пейте,- настаивала загадочная девица.- Пейте, и тогда вас не тронут кошонгри. И вы будете уверены, что, как бы глубоко вы ни засыпали, вы всегда проснетесь живыми. Пейте! Пейте во имя Царицы Аганри, которой не нужны ваши сны! Царица Аганри напрасно покинула свои божественные горы, ибо стыдно спасать глупцов и жалеть невежд! Да пейте же вы, ибо я уже слышу шаги той, что борется за престол!

Голос девицы сорвался на крик. Но Степан и Викентий, даже если б и захотели выпить то, что принесла им странная служанка, никак сделать этого не могли. Они сидели, оцепенев, и только наблюдали за тем, как глаза девицы наливаются нестерпимым блеском расплавленного золота, тело плывет и корчится, превращаясь в тело огромной змеи, и просачивается сквозь пол. Последнее, что услышали от девицы Степан и Викентий, было:

– Выпейте, если хотите остаться в людском обличье!