Я застонала, обхватывая губами горячую подушечку, не понимая, что делаю, не желая больше сопротивляться.

Никогда и никого я не хотела так, как сейчас этого мужчину.

И пусть все – лишь действие его страшной силы, но ведь я действительно испытываю эти эмоции? Испытываю это желание. Так зачем мучиться, если я могу отдаться отравленному огню в собственной крови?

Грегор тихо зарычал. Резко освободил мой рот, чтобы тут же накрыть его своим. Жадно, как ураган.

Обжигающие губы. Чуть сладковатые, с привкусом рома…

– Сними браслет… – прошептал он, протягивая руку к запястью с подарком Бэйлора.

Почему я до сих пор ношу его?.. Не помню, не знаю…

Украшение упало на пол, и ковер поглотил звук удара.

Грегор зарылся в моих волосах обеими руками, притягивая к себе, проникая языком в рот с жадностью, каким-то звериным желанием.

И мне это нравилось. Я не умела целоваться, и каждое движение в ответ было немного стеснительным. Но столь же и горячим.

А в следующий миг мужчина вдруг поднял меня на руки, заставив чуть вскрикнуть и обхватить его за шею. Положил на широкую кровать.

Я широко распахнула глаза, наблюдая, как его мощная фигура нависает надо мной, прожигая темным взглядом. И теперь я чувствовала, что отныне это не только его сумасшествие, но и мое собственное. Ведь я почти не знала этого мужчину, но в его объятиях мне было так нестерпимо хорошо, что хотелось забыть обо всем на свете.

– Лили, – исступленно шептал он, обжигая мое тело горячими губами, ловко снимая сперва мою, а затем свою одежду. – Как давно я мечтал…

Я откинула голову назад, почти не слыша его, стараясь не вскрикивать лишь от одних его поцелуев. Чувства, которые я испытывала, не походили ни на что. Меня словно уносила чудовищная буря, шторм, превращающий корабли в щепки. И мне нравилось каждое движение этой бури.

Хотелось касаться Грегора каждое мгновение. И пусть это лишь наваждение, но прекрасней его не было в моей жизни.

– Да… – прошептала я, не зная, не понимая, с чем соглашаюсь, когда мужчина спустился к животу, лаская каждый сантиметр почти болезненно чувствительной кожи.

Слова сами срывались с губ, не контролируемые ничем. Только лавиной все возрастающего желания.

– Лилиана, Лили… Не может быть… – с темным восторгом говорил он что-то невнятное, почти безжалостно срывая мое платье. – Моя…

И в следующий миг я почувствовала его губы там, где постеснялась бы их даже представить. Все тело изогнулось в остром, усиливающемся удовольствии, а с губ сам собой сорвался громкий стон.

Он сжал мои бедра, с непонятным мне наслаждением погружая язык внутрь меня, заставляя кусать губы, метаться на гладких простынях. И с каждой секундой, кажется, я стонала все громче, уже беззастенчиво зарываясь в его волосах, полностью отдаваясь сладкому урагану.

– Как сладко ты пахнешь, – прошептал он, чуть отстраняясь.

Ощущение тянущей пустоты скрутило мышцы.

– Пожалуйста, – раздался сдавленный шепот, оказавшийся моим собственным.

Я больше не думала о том, что это плохо или аморально. Не думала о том, что рядом со мной человек, который прежде пугал до дрожи в коленях. Сейчас это был мужчина, который дарил мне невероятное удовольствие, подобного которому в моей жизни еще не было.

Уже через секунду сквозь пелену вожделения я увидела над собой обнаженную мужскую грудь с изображением химеры. Тело крылатой змеи красовалось на мощном плече, красиво огибая бицепс, оскаленная голова грифона переходила на левую часть грудной клетки, а шипастый скорпионий хвост прятался за спиной.

Только мельком я успела рассмотреть дивное, по-животному натуральное тату, как окружающую тишину разорвал мой собственный крик удовольствия, когда горячая плоть наполнила меня до отказа.

Я думала, что первый раз должен быть болезненным. Что-то такое рассказывали девушки в монастыре. Но я не ощутила ничего, кроме резкой вспышки за зажмуренными веками. Не увидела ничего, кроме невнятных картинок, которые на миг возникли перед глазами, чтобы уже через секунду исчезнуть, возвращая меня в реальность.

– Да, вот так – прошептал мужчина, целуя меня в губы, жадно врываясь в меня. Срывая крик за криком, но не глуша их, а словно выпивая.

Чуть позже я уже не могла поверить, что это происходило со мной. Но сейчас повсюду был лишь этот огонь.

Огонь Черного палача.

– Твой стон… как я хотел его услышать… – шептал мужчина срывающимся голосом, сжимая меня крепче.

И я сходила с ума снова и снова. Как и Грегор. Я знала, что он чувствует то же самое, и это рождало между нами какое-то странное волшебство. Каждая его эмоция будто проходила через меня. Каждое желание было моим собственным. И шаг за шагом мы оба падали в глубокую бездну.

В какой-то момент я ощутила, как мышцы мужчины стали жесткими, как камень. Напряженными. Как горячая сталь.

С каждым выдохом из его груди теперь доносилось сдавленное рычание, и этот звук отдавался в моих ушах, вызывая сладкие судороги в животе. Заставляя сильнее сжимать ногами его бедра. Требовать еще…

А потом оглушительный взрыв. Удовольствие, разорвавшее сознание. Пламя. Белое и черное. Эмоции, растекающиеся радужными волнами, сжигающими мозг.

Я задохнулась, чувствуя, как меня разрывает на части, потому что больше ничто не было важным. В этот момент даже причина, по которой я пришла сюда, показалась незначительной, как пыль под ногами.

Пепел.

– Моя, – еле слышно прошептал Грегор, останавливаясь после самого жесткого, самого последнего толчка. Зарываясь носом в мои спутавшиеся волосы около шеи.

Я замерла, не понимая, что это значит. Не понимая, что он имел в виду. Но чувствуя, как что-то сладко сжимается в груди от этого слова.

Мне нравилось… Но почему?..

Я не хотела думать. Не хотела думать ни о чем, потому что момент страсти медленно проходил, а я больше всего на свете боялась возвращаться в реальность.

В мир, где я уже не забуду этот день.

Через какое-то время Грегор встал с постели, накинув на себя все тот же халат.

– Вам нужно в душ? – спросил он так, словно это абсолютно в порядке вещей.

А ко мне снова вернулось смущение.

– Нет. Я… мне лучше вернуться к себе, – проговорила я сбивчиво.

Грегор пожал плечами, спокойно выходя из комнаты.

– Буду ждать вас в гостиной, – бросил он напоследок, когда я уже лихорадочно выискивала взглядом собственные разбросанные вещи.

Когда я вышла к нему, уже почти справившись со стыдом, Грегор стоял у окна и смотрел на закат.

Солнце почти село, и багряные блики окрасили горизонт в мрачные тона. Да и они постепенно гасли, повинуясь жесткой воле опускающейся ночи.