— Домой. — Обхожу его и плетусь, куда глаза глядят.

Оборачиваюсь на пороге, не позволяя Князеву войти в дом.

— Не звоните и не приходите. Дайте мне… время…

— Холод…

— Найди мне его! Чего бы это не стояло — найди!!!

Закрываю дверь перед его лицом и иду вперед.

Спускаюсь на нижний этаж, вхожу в холодное помещение, закрыв дверь на замок.

Осматриваю комнату и приваливаюсь спиной к ближайшей стене.

Это место не стало спортзалом, но оно будет моей личной камерой.

Пока эта гнида топчет землю, мне не будет покоя на этом свете, а ей на том.

У каждого поступка есть последствия… и за всё в этой жизни придется отвечать…

Глава 32

8,5 лет спустя.

— Наташ, а можно, как-то, побыстрее, что-ли? — Слышу цокот каблуков на втором этаже, когда сам уже минут 30 трусь около выхода из дома.

Эти женщина никогда не перестанут меня удивлять. Ну что можно так долго делать? Накрасилась, оделась, надушилась, припудрилась, нарумянилась и еще тысяча и одно бесполезное действие, а всё мало.

Сверху мне что-то невнятно отвечают, и пока я отключаюсь и погружаюсь в свои мысли, залипая в мобильном, не сразу замечаю странную тишину наверху. Отрываюсь от телефона, перевожу взгляд на лестницу, а на ней слегка перепуганная и растерянная девушка.

Молчит, внимательно изучает меня большими от удивления глазами, замерев на второй ступеньке.

— Ты чего? — Хмурюсь от такой резкой перемены в её поведении, а она руку протягивает.

Перевожу взгляд на раскрытую ладонь, сердце пропускает удар, а на меня уже несется вмиг зарёванная девушка и бросается на шею.

— Милый мой, наконец-то!!! — Осыпает поцелуями лицо, а меня будто парализовало.

Ни руку поднять, ни девушку, так преданно жмущуюся ко мне, обнять, ни слова промолвить… ничего…

Наташа скачет на месте, словно ребенок. Глаза сияют, улыбка во все 32 зуба, и с особой бережностью прижимает к себе черную коробочку…

Лихорадочно перебираю мысли в голове, а решение не приходит. Как забрать коробку? Как объяснить? Что, мать вашу, вообще с этим делать?

Пока клювом щелкаю, боковым зрением, как в замедленной съемке, наблюдая, как Наташа достает кольцо из коробки. Оно такое же, каким я его выдел последний раз… 8,5 лет назад… Грани бриллианта переливаются красивой синевой, оно сверкает, купаясь в свете от люстры, и я выть готов, только бы оно ей не подошло по размеру, а оно подходит…

Никогда не замечал схожесть её рук с другими…

Девушка выставляет перед собой ладонь, играет пальцами и лучезарно мне улыбается.

А я… смотрю неотрывно на её безымянный палец и дико так на душе… Ему там не место! Это кольцо не для нее!!!

Притупившаяся с годами боль, с новой силой взрывается внутри, и мне бы сорвать сейчас с его с пальца, но… Ведь оно уже никогда не будет принадлежать той, для которой было предназначено, а девушку обижать не хочу.

Она это заслужила… Столько ждать, не зная дождется ли вообще…

Я никогда ничего ей не обещал. Никогда не хотел этих отношений, в принципе, но она ждала… долгих 8,5 лет, молча, ждала. Не требовала, не намекала, не истерила, а просто была рядом. Любила меня, а я позволял себя любить.

Не обижалась, когда слышала лишь молчание в ответ на слова «Я тебя люблю». Смиренно кивала, когда я забывал о какой-то дате, и радовалась, словно дитя, когда я приносил ей скудные букеты, купленные даже не глядя на цветы.

Я привык к ней, так почему бы именно ей не стать женой?

Любовь, романтика, знакомства — это не для меня. Я внутри мёртвый, но ей, похоже, достаточно и того, что есть…

— Мы опоздаем, давай побыстрее? — Киваю девушке и выхожу из дома.

Из «пустого» дома, который домом никогда по-настоящему не станет.

Прогреваю машину, пока Наташа снова любуется кольцом.

Едва успеваем вовремя. Бабы такие бабы. Это ж нужно так постараться, что бы почти час выбирать букет и два раза менять в нем какие-то мудреные гипсофилы, потому что «белые выглядят замучено, а розовые нужно распаковать, расправить, посмотреть, смотрятся ли на общем фоне».

Во дворе роддома уже собралась приличная толпа. Замечаю нервного Князева, и ехидненько так улыбаюсь сам себе.

Только посмотрите на него… Взрослый мужик, переживший в жизни столько адского дерьма и ужаса, трясется, как осиновый лист, меряет шагами территорию и заламывает руки в ожидании жены и дочки.

Обвожу взглядом ребят… Беса слюнявят малышки-близняшки, Настя едва удерживает пацанов, Чиж бережно поглаживает огромный живот Леи, а Тим едва сдерживает слезы, когда в окне второго этажа видит Тину с розовым конвертом на руках.

Каждый из них выгрыз своё счастье зубами. Кто-то ценой жизней других, кто-то ценой собственных ошибок, кто-то здоровьем близких, а я… а я не смог…

Помню, как спасали Настю, потом Тину… Как я, не боясь за свою жизнь, рисковал ради друзей, а когда эту самую жизнь захотел отдать ради любимой женщины — она расплатилась своей.

Из унылых мыслей выводит громкий всплеск криков, свистов, счастливого смеха и безудержной радости.

Все подходят к ступенькам, заглядывают в конверт и охают над ребенком.

Тим перекладывает дочь к себе на руки и подходит ближе:

— Знакомься, брат… это Любовь…

Расплываюсь в улыбке, глядя на мирно посапывающую курносую девчушку. Розовощекая пухляшка… Такая крохотная, такая хрупкая… Любовь… Как маму Тима…

— Поздравляю! — Покрепче сжимаю плечо друга, которое подрагивает. И это не стыдно. Даже для взрослого мужика не стыдно…

В доме у Князевых нас ждал шикарный стол, множество шаров, ленточек, надувных буковок и ахринеть, как много золотого конфетти. Бросил глупые попытки отряхнуть от них одежду, и вышел на террасу к другу.

— Ты не говорил, что тёща тоже будет… — Киваю в сторону, где осунувшаяся и изрядно постаревшая женщина, укачивает на руках нового члена семьи Князевых.

— Крис простила её, а мне без разницы, лишь бы жена была довольна. Говорит, после того, как Бессаева-старшего закрыли, она как-то сдала сильно. Постарела на глазах, разболелась слишком… Маялась сутками в одиночестве доме.

— Это мать, Тим… Как бы вы с Киром не осуждали её — другой у них не будет… — Друг кивает и поглубже затягивается едким дымом.

— Ладно, хватит о грустном… Я, собственно, что спросить хотел…

— Нет, я не делал!

— Эм…

— Так вышло…

— Влад… я помню это кольцо… и помню для кого ты его покупал, и это как-то…

— Дико? — Перевожу на друга насмешливый взгляд. — Ага, мне