11 часов 03 минуты

Такома-Парк, штат Мэриленд

— Грей, это ты?

Грейсон Пирс закинул велосипед на плечо и, поморщившись от боли в ушибленных рёбрах, поднялся по ступеням, ведущим к двери родительского дома. Это было бунгало с деревянным крыльцом и широким выступающим фронтоном.

— Да, мам! — крикнул он в полуоткрытую дверь.

Сняв велосипед, он прислонил его к поручням перил. Он позвонил домой от станции метро, чтобы предупредить родителей о своём скором приезде.

— Ужин почти готов, — донёсся голос матери.

— Ты ещё и готовить умеешь? — Грей распахнул дверь, и старая пружина недовольно заскрипела, а затем захлопнула дверь за его спиной. — Чудеса, да и только!

— Прекратите издеваться над матерью, молодой человек! Уж сэндвичи-то я вполне в состоянии сделать. С ветчиной и сыром.

Он пересёк гостиную, уставленную мебелью ручной работы. Это были со вкусом подобранные предметы, как современные, так и относящиеся к антиквариату. У его матери никогда не хватало времени всерьёз заниматься домом. Сначала она преподавала в школе иезуитов в Техасе, а после того, как три года назад они с отцом переехали сюда, стала работать помощником декана факультета биологии Вашингтонского университета. Родители с удовольствием поселились в этом тихом историческом уголке Такома-Парка с его причудливыми викторианскими домами и ещё более старыми отдельными коттеджами. Что касается Грея, то у него была своя квартира в паре миль отсюда, на Пайни-Брэнч-роуд. Он хотел находиться поближе к родителям и помогать им, чем может. Сейчас это было необходимо как никогда.

— А где папа? — спросил он, войдя на кухню и увидев, что отца нет.

Мать закрыла дверцу холодильника. В руке она держала галлонную бутылку молока.

— В гараже. Сколачивает очередной скворечник.

— Как, опять? Мать нахмурилась.

— Ему нравится это занятие. Оно отвлекает его от проблем. Вот и врач говорит: очень хорошо, что у отца есть хобби.

Она протянула сыну две тарелки с сэндвичами.

Судя по всему, мать только что вернулась из университета. На ней все ещё был синий блейзер поверх белой блузки, а светло-серые волосы зачёсаны назад и скреплены большой заколкой. Она выглядела аккуратно, как типичная учительница. Однако вид у неё был измученный: казалось, она истончилась, уменьшилась в размерах, лицо её вытянулось и осунулось.

Грей взял тарелки.

— Может, работа по дереву и помогает папе, но почему он делает одни только скворечники? В Мэриленде и птиц-то столько не наберётся.

Мать улыбнулась.

— Кушай лучше. Хочешь маринованных огурчиков?

— Нет, спасибо.

Так бывало всегда: они болтали о пустяках, лишь бы не говорить о грустном. Однако не все разговоры можно откладывать до бесконечности.

— Где его нашли? — спросил Грей.

— Возле магазина «Сэвен-Илевен» на Кедровой улице. Он заблудился, пошёл не туда, куда было нужно. Хорошо хоть ему хватило ума позвонить Джону и Сьюз.

Это были соседи родителей. После звонка отца они, видимо, позвонили матери, а она, до полусмерти перепуганная, — Грею. Но уже через пять минут мама снова перезвонила. Отец уже был дома, в целости и сохранности. И все же Грей понял, что просто обязан заехать к родителям, хотя бы ненадолго.

— Он все ещё принимает арисепт? — спросил Грей.

— Конечно, каждое утро. Я слежу за этим.

Вскоре после того, как родители перебрались сюда из Техаса, врачи поставили отцу страшный диагноз: болезнь Альцгеймера. Пусть и в начальной стадии, но болезнь была неизлечима. А начиналось все с невинной, как казалось, забывчивости: он стал забывать, куда положил ключи, забывать телефонные номера, имена соседей. По мнению врачей, дремавшую доселе болезнь пробудил к жизни их переезд из Техаса. Отец стал путать даты, плохо ориентироваться на местности, но, упрямый и непреклонный, он не хотел пасовать перед болезнью и постоянно пытался доказать свою состоятельность. А потом к провалам в памяти добавились вспышки беспричинного гнева. Отец перешагнул через какую-то новую, невидимую грань в своём заболевании.

— Может, отнесёшь ему сэндвичи? — спросила мать. — Тем более что мне нужно позвонить в университет.

Грей взял тарелку, и на какой-то миг их руки встретились.

— Может быть, нам стоит подумать о том, чтобы пригласить к отцу постоянную сиделку?

Мать отдёрнула руки и отрицательно мотнула головой. Не то чтобы она возражала против этой идеи. Она просто не хотела её обсуждать.

Грей не в первый раз наталкивался на эту невидимую стену. Во-первых, на присутствие сиделки никогда не согласится отец, поскольку в глазах окружающих он, по его мнению, станет выглядеть безнадёжным инвалидом. Во-вторых, против этого была и сама мать, считая, что заботиться о муже должна только она, и никто больше. Но каких мучений все это стоило их семье!

— Кении давно приезжал? — поинтересовался Грей.

Его младший брат возглавлял компьютерную фирму в соседнем штате, неподалёку от границы штата Виргиния. Он пошёл по стопам отца и стал технарем, правда, специализировался не на нефти, как отец, а на электричестве.

— Ты же знаешь Кении… — сказала мать. — Ну-ка погоди, я положу отцу маринованный огурчик.

Грей печально покачал головой. В последнее время Кении часто говорил о том, что хочет переехать в город Купертино, что в Калифорнии. Он приводил массу аргументов в пользу этого решения, но Грей-то знал правду. Его брат просто хотел сбежать, уехать как можно дальше от всех проблем. Но Грей не осуждал младшего брата. Когда-то он и сам сделал то же самое, завербовавшись в армию. Возможно, это была фамильная, передающаяся по наследству черта их семьи.

Мать протянула ему банку с маринованными огурцами, чтобы он открыл её, и спросила:

— Как идут дела в твоей лаборатории?

— Отлично, — ответил Грей, а затем откупорил банку, выудил из неё огурец и положил на тарелку, предназначенную для отца.

— Я прочитала в газетах, что правительство собирается сократить финансирование АПРОП.

— Не волнуйся, меня не уволят, — успокоил он её. Родители не знали о том, что такое «Сигма» и какую роль играет в ней их сын. Они считали, что Грей занимается какими-то малозначащими научными изысканиями по заказу Пентагона. У них, разумеется, не было допуска к секретным сведениям подобного рода.

С тарелкой в руке Грей направился к задней двери. Мать смотрела ему вслед.

— Он обрадуется, увидев тебя.

«Если бы только я мог сказать то же самое!» — с горечью подумал Грей, направляясь к сараю, стоявшему в дальнем конце участка. Из приоткрытой двери доносились звуки музыки кантри. Они возродили в памяти не самые приятные воспоминания.