— Скажите, Дмитрий Олегович, а это ваш сын в нетрезвом состоянии сбил человека и скрылся с места происшествия? — Вопрос корреспондента прозвучал так громко, что Бразгину показалось, что грянул гром.

Дмитрий побледнел. Только вчера Мирона выпустили под залог, и они с Леной встречали его около следственного изолятора. Жена все время плакала и повторяла:

— Его посадят в тюрьму. Его посадят, а ты ничего не хочешь сделать.

Дмитрий предпочел не отвечать, потому что знал, что адвокат сделал все возможное и невозможное. Вместе с адвокатом он встречался с потерпевшим, который до сих пор лежал в больнице с черепно-мозговой травмой, они обговорили сумму для лечения, которая его устроит. Адвокат утверждал, что максимум наказания, что грозит Мирону, — колония сроком до года, но это как решит суд, вероятен и условный срок. И по месту отбывания можно пытаться договориться.

Мирон за несколько дней, что они не виделись, изменился, осунулся, и на его лице застыло выражение страдания.

— Мирон, все самое страшное уже случилось. Главное, человек остался жив. Я думаю, что ты сделаешь для себя выводы, а мы с матерью постараемся тебе помочь. Это не конец твоей жизни, ты больно споткнулся. Но ты поднялся и больше по этой дороге не пойдешь.

— Спасибо, папа! Я дождусь суда, и, если мне дадут условно, я хочу отсюда уехать.

— Мирон! Куда уехать. Это Москва! — недовольно сказала Лена.

— Что ты привязалась к нему со своей Москвой! — раздраженно произнес Дмитрий Олегович. — Он мужчина, и пусть сам принимает решение. Страна у нас большая.

— Я хочу уехать в Сибирь, — проговорил сын.

Добавило эмоций в семейный разговор появление тестя и тещи. Бабушка тихо плакала, приговаривая:

— Бедный, бедный ребенок.

Дед-генерал, понимая, что происходит своеобразный семейный совет, но их мнения не спрашивают, уговаривал жену:

— Ну, что ты, в самом деле! Все в прошлом, мужик жив, лечение оплатят, внук твой дома, и все обойдется. Зря он в армии не служил. Да и Сибирь не так далеко, мужчина должен себя испытать, в конце концов, а то ты тут его залюбила и зализала.

Бразгин удивленно посмотрел на тестя.

— Спасибо.

Лена заплакала, а Дмитрий вдруг почувствовал, что последние дни с ним творится что-то неладное: исчезло его привычное состояние страха, как будто прошло заболевание. А он так долго мучился и жил с этим ощущением, научившись его контролировать. И сегодня он тоже никого не боялся.

— Да, мой сын совершил омерзительный поступок. Слава богу, человек остался жив. И мой сын искренне раскаивается и сделает выводы.

— Вы отмазываете сына от тюрьмы?

— Нет, и это можно проверить. Мой сын понесет наказание, то, которое заслуживает.

Все. Пресс-конференцию можно завершать.

— Спасибо, надеюсь, все вопросы закончились.

Бразгин поднялся и вышел из аудитории, его ноги дрожали.

В приемной дожидался заместитель.

— Дмитрий Олегович! Тут такое дело. Всплыл последний контракт по «Орбитальной группировке», он лежал на согласовании в управлении.

— Что значит всплыл? Про этот контракт нам было неизвестно? Давай подробности. — Бразгин знал слабость своего зама, когда тот волновался, то начинал заикаться.

— В общем, мне позвонили из экономического отдела, доложили, что у них на согласовании контракт с зарубежным предприятием «Modyll» на изготовление платформы и разгонного блока последней модели спутника.

— Это же закрытая тематика, оборонка. Министерство обороны три шкуры спустит за это.

— Последняя модель действительно в закрытой тематике, но вдруг Яценко получил по своим каналам разрешение в правительстве?

— Я надеюсь, что контракт не согласовали.

— Визы там нет, но мы связались с сибиряками, и на фирме подтвердили, что у них находится согласованный экземпляр, они даже получили предоплату, Яценко за три дня до убийства отправил транш другому зарубежному партнеру через наше московское представительство.

— А разгонный блок?

— Отгружен за две недели до смерти Яценко.

— Спасибо, подготовьте мне все данные, я буду разбираться.

Заместитель закрыл за собой дверь, а Дмитрий устало опустился в кресло. Ну, Владимир Николаевич! Теперь ко всем версиям Следственного комитета можно добавить еще одну, самую правдоподобную, и он, наверное, знает, кто мог заказать мэтра космической отрасли Владимира Яценко.

Следственный комитет роет в «Разбеге» и жаждет, жаждет результата, а мы и принесем им себя на блюдечке. Ешьте, граждане следаки, не справившихся «космических» деятелей.

Бразгина выгонят с треском, с шумом, с космической скоростью.

— Куда там хотел уехать Мирон? В Сибирь?

В Сибири живет и работает его одногруппник — Женька. Евгений Валерьевич Сорнев, теперь известный ученый. Женька всегда отличался от других ребят, когда те пили пиво или бегали на танцы, он самозабвенно учился, записывал лекции в толстую тетрадку и не пропускал занятий. У него была какая-то неутолимая жажда к знаниям, и, если бы не было перерывов в занятиях, он мог учиться круглосуточно.

Дмитрий сегодня же вечером наберет его номер и спросит, не нужны ли ему опытные кадры? И что он так долго держался за Москву?

— А Лена? — спросил он себя.

Лена поедет с ними, у нее нет вариантов, ее мужчины решили сбежать в Сибирь за трудностями, а это значит, что настоящая жена и мать должна отправиться за ними. Он сам виноват в том, что позволил ей ничего не делать целыми днями и оставаться капризной генеральской дочкой. Дима поговорит с ней вечером честно и откровенно и скажет, чтобы она начала собирать чемоданы. В трудные минуты семья должна быть вместе.

Юля забралась на диван, накрыла ноги пледом, включила ноутбук и подумала, что может не справиться с работой. Практически пустой разговор получился с секретаршей Вараксиной, да и хорошо, что вообще получился.

С чего это Юлька решила, что секретарши обязательно спят с начальниками, а потом рассказывают об этом журналистам? У нее в голове сложился единственный образ Яценко как монстра, который всех вокруг себя держал в страхе и не считал возможным помочь своей секретарше с трудоустройством сына. Маленькая, но очень выразительная деталь.

Другая забавная тонкость: он не любил журналистов, но это даже не смешно. Каждый второй начальник, который дает интервью, не выносит их брата на дух. А все потому, что руководители уверены в своей неповторимости, неуязвимости, и если отвечают на вопросы, то считают свои ответы образцом профессионализма. Иногда даже жаль их разочаровывать, но Заурский утверждает, что своих героев надо любить. Извините, Егор Петрович, но Яценко Юля полюбить не успела, времени не хватило.