Брин! На этот раз эхо было успокаивающим, но гораздо более близким, скорее под кожей, чем на ней, и я вздрогнула и дернулась вперед.

Я собрала все, что в наивысшей степени было мной: тайны, которые я охраняла сильнее всего, мечты, которыми бы я ни с кем не поделилась. И сделала из них крохотный шарик и засунула его в самую глубину своей души, в то место, которое простиралось глубже слов, страхов или эмоций. Я запечатлела в памяти этот шарик — крошечную светящуюся сферу — и пообещала себе, что его никто не тронет до тех пор, пока я не вернусь за ним, и что я в конце концов останусь самой собой.

И если Каллум видел то, что я делаю, его глаза цвета янтаря даже не намекнули на то, что он знает об этом, и я снова услышала его голос у себя внутри.

Брин.

Подчиняясь его гипнотическому зову, я снова вошла в лабиринт своего сознания, углубившись так далеко, насколько могла вспомнить, туда, где я в последний раз стояла перед собранием обров, четырехлетняя, повинующаяся указу Каллума смотреть на него, и только на него, и он пометил меня как принадлежащую ему. Двадцатиоднолетняя Эли стояла тогда рядом со мной, и мне стало интересно: чувствовала ли она себя тогда так, как я чувствую себя сейчас? И позволила бы она надругаться над собой ради меня?

А потом я подняла глаза на Каллума, так же как тогда, и сказала ему, каждой своей частичкой, что я — его. Что я — член Стаи. И что в первый раз с тех пор, как я научилась защищаться от подавляющей воли Стаи, я на самом деле была и их тоже.

Обновленное сознание приходило ко мне отовсюду, подобно приливной волне, сбивавшей с ног и тащившей за собой в море. Первым моим инстинктом было бороться с ним, убежать, воздвигнуть внутренние стены своего сознания в десять раз крепче, чем они были раньше, но они тянули меня к себе, мои собратья по Стае. Меня притягивали их разум, мысли, чувства и эмоции. Единство их душ. Их волчность. И хотя в душе у меня не было еще одного существа, которое бы отвечало им, тело мое находилось в полном неведении относительно этого. Мне нужно было быть с ними. Ближе к ним. Быть среди них.

Мне нужно было быть Стаей.

На каком-то уровне я понимала, что это самое трудное, самое отвратительное — когда впускаешь их внутрь. У меня не было гарантии в том, что я когда-нибудь смогу освободиться от обров. Потому что я не могла гарантировать того, что мне когда-нибудь захочется это сделать. Жизнь, которой я жила, была не чем иным, как сенсорной депривацией*.

Снова рука Каллума оказалась на моей шее, и я схватила ее.

Безопасность. Тепло. Альфа. Так сказало мне мое чувство стаи.

Каллум. Здесь. Мой. А потом, один за другим, подходили остальные обры. И возлагали на меня руку, нежно прикасаясь ко мне. Наверное, меня от этого бросало в дрожь. Мне следовало бы лекции читать о своем личном пространстве и о том, как я ненавижу, когда кто-нибудь его нарушает.

Совсем наоборот, я думала только о том, что впервые за миллион лет Каллум не был единственным человеком, с которым я чувствовала себя в безопасности. Он не был единственным, на которого я могла положиться в том, что он всегда защитит меня, спасет, позволит мне быть самой собой, даже если из-за этого у него возникнут серьезные проблемы.

Это была моя семья. Даже те, которых я не любила, даже те, которые желали мне смерти с того самого момента, как узнали меня, они были моими точно так же, как Кети и Алекс. Мы были частью друг друга, и пусть между нами не было любви — было что-то другое.

Стая!

Я чувствовала перемены еще до того, как замечала обров: наэлектризованность поверхности кожи и меняющийся мир внутри. Я могла чувствовать, как превращаюсь… не в волка, но в некое существо, которым я была в Стае. В дочь. Сестру. Силу природы.

Энергия обров текла во мне. Я не могла заставить свои человеческие конечности действовать с той же мощью, как действовали их, волчьи, но я к этому стремилась, и в первый раз за миллион лет это меня не пугало.

Каллум выгнул спину, и одним-единственным движением его человеческая форма растворилась. Превращение человека в волка было плавным, как вода, перелившаяся из чашки в лужицу на полу. Его мех был серым, с рыжеватым отливом. Он потянулся, упершись передними лапами в землю и задрав хвост, а потом выпрямился в полный рост.

В человеческом облике Каллум выглядел скорее как ковбой, чем как лайнбекер,[20] и был опасен только тогда, когда вы знали, какая сила скрывалась в нем. Но в обличье животного он трансформировался в нечто, от чего у вас перехватывало дыхание. Никто ни при каких обстоятельствах не принял бы Каллума за обычного волка. Он был громадный, и с волчьим оскалом на морде он смотрел прямо мне в глаза.

— Агрррууууууууууу!

От этого звука, который я могла бы классифицировать как нечто среднее между волчьим воем и соло Джастина Тимберлейка,[21] я волчком крутанулась назад. Девон! Он был крупнее, чем любой обычный обр, размером почти с Каллума, хотя еще не совсем вырос. Была в его движениях некая грация и легкость.

Мой Девон.

Он подпрыгнул и нежно опрокинул меня на спину, и мгновение спустя мы вдвоем уже кувыркались по земле, так, как мы делали когда-то, когда были совсем маленькими. Он не давал воли своим зубам и когтям, а я впивалась пальцами ему в брюхо, щекоча и царапая его, а когда он зарывался носом мне в волосы и тихо фыркал, вдыхая и выдыхая воздух рядом с моим ухом, я улыбалась.

Кейтлин сломя голову бросилась к нам, и я обняла ее и подняла на вытянутых руках ее щенячье тельце, а потом опустила и прижала к себе, зарывшись носом в ее мех. Она лизнула меня в лицо, и ее хвост яростно замолотил во все стороны, да так быстро, что все ее тело завибрировало.

— Девчонка! — казалось, говорила она. — Сестра! Стая! Брин!

Я позволила Кейтлин скакать по мне, пока она не потеряла равновесие и, перевернувшись через голову, свалилась на землю. Остальные волки подошли и, не произнося ни слова, встали рядом со мной, а Кети вскочила на лапы и с восторженным визгом бросилась ко мне, потащив за собой Александра. Пытаясь угнаться за сестрой, он ввязался в игру и, вцепившись зубами в штанину моих брюк, стал тянуть.

Кети была борцом, но Алекс — я инстинктивно это знала — хотел бегать.

Я тоже хотела бежать.

Но не могла. Пока не могла. Альфа. Альфа. Альфа, говорило мне мое чувство Стаи, и в унисон Кети, Алекс, Дев и я повернулись к Каллуму, который, закинув назад голову, завыл. И на этот длинный радостный звук эхом откликнулись остальные.

И я откликнулась на него своим высоким и чистым человеческим голосом.