litbaza книги онлайнРоманыВорон и роза - Сьюзен Виггз

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 108
Перейти на страницу:

У Дэниела не было опыта общения с детьми. До настоящего момента он и понятия не имел, какой силой может обладать простое, искреннее объяснение ребенка в любви. Охваченный странным, шокирующим ощущением, он сидел, тупо уставившись на листок с рисунком. С трудом Дэниел превозмог свои чувства и пролистал остальные страницы. На них были зарисовки растений и лесных животных, сделанные маленькой рукой; переписанная из требника молитва; пара стихотворений. Он обнаружил записку, начертанную на клочке бумаги по-детски крупными буквами: «Простите меня. Я гуляла и заблудилась. Я никогда больше вас не покину, отец Джулиан».

Дэниел обнаружил зуб и локон каштановых волос, аккуратно завернутые в салфетку. Среди более поздних бумаг были наброски Аквинаса и Роджера Бейкона, записи, касающиеся швейцарской нации. Здесь Лорелея описывала округ, в котором люди веками ценили независимость больше жизни.

Боже. Что бы она подумала, если бы узнала, что жизнь Жана Мьюрона, который мог бы остановить грабящую руку Бонапарта, зависела от ее смерти, потому что только после ее смерти Жозефина освободит Мьюрона.

В душе Дэниела усиливалась боль, пока он рассматривал бумаги, говорящие о ее счастливом и спокойном прошлом. Он содрогнулся при мысли о том, что готовит ей будущее.

Последний листок из фолианта соскользнул на пол. Внутренне напрягшись, Дэниел подобрал его. Бумага пожелтела, а чернила выцвели.

— О Боже, — прошептал Дэниел, пытаясь прочитать написанное при тусклом лунном свете. Он обнаружил расписку: «Королевские сокровища, оценивающиеся на сумму в полмиллиона франков, сохраняются для одной Лорелеи де Клерк…» Она была подписана королем Франции Людовиком XVI. Два человека засвидетельствовали документ: аббатиса монастыря и Джулиан Дюран, теперешний настоятель приюта Святого Бернара.

Дэниел медленно убрал бумаги. Значит, вот оно что. Сокровища. Жадность. Наконец он нашел мотив, причину покровительства отца Джулиана.

Его мысли уже неслись вперед. Полмиллиона франков. Такое огромное состояние было бы трудно утаить. Вероятно, сокровища не в золоте. Наверное, бриллианты. У Марии-Антуанетты[10]их было столько, что некоторые она даже и не носила.

Несмотря на свои открытия, Дэниел не чувствовал удовлетворения. Отец Джулиан и все остальные обитатели приюта жили в бедности. Он не увидел здесь даже намека на богатство. А настоятель заботливо и бережно хранил записи и неожиданные сувениры. Он очень сильно любил Лорелею.

Но Дэниел не был этим удивлен. Только человек с железным сердцем мог противостоять ее ясноглазой невинности, ее безмятежному очарованию, удивительной смышлености.

Но, слава Богу, у Дэниела Северина было железное сердце.

Сложив все бумаги на место, он принялся рассматривать толстую тетрадь, переплетенную в телячью кожу и заполненную почерком отца Джулиана. Дэниел нашел список всех посетителей приюта за последние два года. Дрожащими руками он листал страницы с записями о прошлогоднем лете и изучил посетителей приюта после вспышки тифа. От одной записи, сделанной десятого августа, у него застыла в жилах кровь.

«Неопознанный человек утонул в озере приюта Святого Бернара». «Упокой, господи, его душу», — подписал отец Джулиан рядом.

Дэниел спрятал следы своего пребывания и выскользнул из кабинета. Быстро, насколько позволяло его пылающее от боли колено, он поспешил через двор приюта к мрачному, приземистому строению из необработанного камня.

Строение находилось на восточном берегу озера в тени нависших над ним скал. Дэниел распахнул скрипучую дверь и вошел внутрь. В незастекленные окна не могли пробраться ни волки, ни медведи, но сквозь них со свистом прорывался ледяной ветер.

Дэниел нащупал кремень и огниво. Ему потребовалось целых пять минут, чтобы зажечь свечу. Он поставил ее в затянутый паутиной угол, защищенный от ветра. В маленькой комнате пахло пылью. Сделав глубокий вдох, он повернулся к заснувшим вечным сном обитателям приютского морга.

Бок о бок здесь лежало несколько тел, покрытых парусиной. Все они были путешественниками, которые погибли и теперь ждали здесь, сохраненные в вечной мерзлоте, своих родственников. На Дэниела повлияла жуткая атмосфера морга. Он бросил унылый взгляд на дверь, желая удрать отсюда.

Но заставил себя по очереди приподнимать парусину, покрывавшую тела погибших. «Бог мой», — пробормотал он, глядя в лицо одного мужчины. В нем было столько жизни. Создавалось впечатление, что он только что уснул.

Лицо третьего трупа Дэниел узнал сразу. Анри Жуно. Человек, который когда-то был сверкающим украшением Директории[11], неподвижно лежал здесь. Дьявол забрал его душу, потому что при жизни, как и Дэниел, он принадлежал тайному, темному миру.

Дрожа всем телом, Дэниел вышел из морга. Жуно приходил в приют с той же целью, что и Дэниел. Теперь он мертв.

На следующий вечер посыльный Эверард поглощал свой поздний ужин, сидя у камина в здании для собраний. Большинство каноников и послушников тоже находились здесь, с нетерпением ожидая новостей из-за гор.

Положив больную ногу на табуретку, Дэниел сидел рядом с Лорелеей.

— Как хорошо снова видеть тебя за рукоделием, — заметил отец Гастон. — Что ты вышиваешь, Лорелея?

— Стихарь для отца Джулиана, — ответила девушка, не поднимая головы.

Она избегала смотреть в глаза Дэниелу и сосредоточилась на своем вышивании. Судя по ее необычной молчаливости, Дэниел предполагал, что ей было неловко за вчерашний день. Он обнаружил, что тоже думает об их поцелуе. Гораздо больше, чем мог себе позволить думать о таких вещах. Но воспоминания о вчерашнем маленьком, но очень приятном путешествии не покидали Дэниела. И их не могла затмить и изгнать даже жуткая картина, увиденная им в приютском морге.

Ему хотелось вырвать рукоделие из ее рук и убедить не думать о нем. Он не стоил этого. Лорелея должна сохранить свой мечтательный взгляд и дивную улыбку для другого мужчины. Он не умел вести себя с такой девушкой, как Лорелея. В его жизни не было для нее места, как не было места певчей птичке в жизни Ворона.

Интересно, понимает ли она, какую забавную картину представляет, сидя в одежде горцев, подложив под себя одну ногу и высунув язык, сосредоточившись над своими стежками? Дэниел вспомнил ее влажные, шелковистые губы под своими губами, и его охватило желание.

Пытаясь отвлечься, он сосредоточил все свое внимание на госте, который за обе щеки уплетал жареный картофель и соленую говядину, приготовленные Маурико.

Эверард был одет в традиционный швейцарский костюм, изрядно поношенный. На коленях его брюк стояли кожаные заплатки, на отворотах рукавов с буфами едва виднелись вышитые пятиконечные звезды. Когда-то крепкие сапоги были истоптаны в дальних походах за Альпы. У него была могучая фигура горного жителя, а пиво он пил словно воду.

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 108
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?