Кому: Евгению Дубову

От: Дмитрия Терентьева

«Пусть твоя секретарша со знанием Экселя сама прется на эту „Бауманскую“. Ох…л, что ли? Кстати, проверял карту – бабок нет. Возникает закономерный вопрос – когда будут? Слушай, я тут встречался с Лилькой Щукиной. По ее просьбе присылаю тексты. Хочет писать. Я ей пообещал сто пятьдесят уе за колонку. Глянь. А вообще – как оно?»

Кому: Дмитрию Терентьеву

От: Евгения Дубова

«Проблемы с арт-директором. Ты его знаешь – Френкель. Сначала был в истерике. Сидели, обсуждали пожелания инвестора. Последний сказал, что иллюстрации у нас депрессивные, а художник – обкуренный. Потом пришел Ковалевский и увел Френкеля. Два дня не могу дозвониться. У тебя нет связи с нашим спортсменом? Он все-таки гений. Вестибулярный аппарат, как у Елены Исинбаевой. На ногах еле стоял, зато водку разливал… Рука не дрогнула. Про Щукину – подумаем. Богадельня…»

Кому: Евгению Дубову

От: Дмитрия Терентьева

«Разговаривал с ковалевской мамой. Она сказала, что он приходил, поел, сменил рубашку, бросил носки и ушел. Был один. Про Френкеля она ничего не знает. Обещала передать, что мы его ищем. А тебе бабки пришли?»

Кому: Дмитрию Терентьеву

От: Евгения Дубова

«Вариант с помещением на „Бауманской“ отпал. С коммерческим разговаривал то ли гэбэшник, то ли еще кто. Спрашивал, кто инвестор, что за журнал. Тот перепугался и отказался. Инвестор пообещал прислать бумажку, которую можно показать в банке. Френкель нашелся. Пьяный. Сказал, что будет работать только после 50-процентной предоплаты. Как семейство?»

Кому: Евгению Дубову

От: Дмитрия Терентьева

«Семья вернулась. Давай я в командировку уеду? Варианты – Иран, Ирак, Северный Кавказ. Короче, подальше и подольше. В Иране, я узнавал, визу на неделю дают прямо в аэропорту при наличии обратного билета. Демократия… Например, я еду и пишу о том, как ребята готовятся к войне. Или война идет полным ходом. Или не идет. Если твой инвестор не знает про Иран, то можно поехать маршрутом Печорина на Кавказ. Печорина он знает?»

Кому: Евгению Дубову

От: Анны Шварц

«Женечка, ты, конечно, сволочь. Ты считаешь, что я не могу быть редактором отдела? Твой Терентьев может, а я нет? Да его в Москве не будет. Будет мотаться по командировкам. А работу кто будет делать? И вообще, он задолбал уже всех со своим Ираном и Кавказом. Кстати, эта Шилова всем рассказывает, что у вас нет ни помещения, ни бабок.

Зы: Ковалевский передает тебе привет. Видела его на днях в редакции. Лежал лицом в диване».

Кому: Дмитрию Терентьеву

От: Евгения Дубова

«Уезжаем с коммерческим на переговоры с инвестором. Приеду – дам знать».

Кому: Дмитрию Терентьеву

От: Евгения Дубова

«Приехали. Им вроде все нравится. Место – офигительное. Спа-отель. Для пенсионеров. Нас с коммерческим там за голубых приняли. Мы все время вместе ходили. На ужин приперлись, как два идиота, в галстуках и костюмах, а они все – в летних брюках и рубашках навыпуск. Концепцию обсудили. Рубрики утвердили. Главные претензии – к иллюстрациям».

Кому: Евгению Дубову

От: Дмитрия Терентьева

«А бабки?»

Кому: Дмитрию Терентьеву

От: Евгения Дубова

«Сказал, что выслал. Через Азию почему-то. Они там застряли и вернулись. Выслали опять. Дали бумажки для подтверждения. Коммерческий поехал с ними к арендаторам. Там вышли братки и сказали, что эти бумажки он может засунуть себе куда надо. Коммерческий сказал, что если что – через суд. Бумажки же есть. А братки сказали, что до суда он не доживет. С засунутыми в одно место бумажками похоронят».

Кому: Евгению Дубову

От: Френкеля

«Уважаемый Евгений. Считаю нужным довести до вашего сведения, что в сложившихся обстоятельствах я имею все основания прекратить работу над проектом. Учитывая тот факт, что проделанная мной работа отняла время и моральные силы, смею рассчитывать на 25-процентную оплату моего, хоть и не принятого, труда. Хочу заметить, что предложенные мной иллюстрации выполнены в лучших традициях (периода 50-60-х годов) такого уважаемого издания, как „Нью-йоркер“. Остается только сожалеть, что ни вы, ни инвестор этого не понимаете. С уважением, Френкель».

Кому: Евгению Дубову

От: Дмитрия Терентьева

«Видел Френкеля с Ковалевским и Анькой Шварц. Пили».

Кому: Евгению Дубову

От: Анны Шварц

«Женечка, ты, конечно, главный и тебе решать. Но с Френкелем ты зря. Он – прелесть. Кстати, если будешь его искать, то он у меня. Гуляет с Максиком. Кстати, интересовался, когда будут деньги. Сам он тебе звонить не хочет. Сам понимаешь. Поэтому ответь на мой адрес. Целу.

Зы: Твоя Шилова говорит, что инвестор вас кинул. Это правда?»

Кому: Евгению Дубову

От: Дмитрия Терентьева

«Бабки!!!!!!!!!!»

Кому: Дмитрию Терентьеву

От: Евгения Дубова

«Написал вместе с коммерческим ультимативное послание инвестору с вопросами о судьбе проекта. Ждем ответа. Приаттачиваю копию. А что за Максик у Аньки Шварц?»

Кому: Евгению Дубову

От: Дмитрия Терентьева

«Опять проверял карточку. Пусто. Максик – кобель. В прямом смысле. Не мужик, собака. В прямом смысле».

Кому: Евгению Дубову

От: Анны Шварц

«Женечка, Френкель согласен переделать иллюстрации. Только он хочет, чтобы ты его попросил. Писать пока не могу – болею. Ковалевский с Терентьевым приезжали в четыре утра. Пили коньяк до девяти. Ковалевский даже погулял с Максиком. Френкель уже не мог. Кстати, если будешь искать Ковалевского – он у меня. Целу».

Кому: Дмитрию Терентьеву, Анне Шварц

От: Евгения Дубова

«Дорогие соратники. Спешу сообщить о результатах переписки коммерческого с инвестором. Последний клянется, что выслал бабки за два месяца. Они опять вернулись назад по причине того, что вы неправильно указали номера счетов или перепутали написание фамилий. Просьба срочно все перепроверить!!!»

Кому: Евгению Дубову

От: Анны Шварц

«Женечка. Ковалевский действительно неправильно написал фамилию, а Френкель говорит, что все указал правильно. Кстати, Димка Терентьев вместе с Ковалевским написали совершенно замечательный рассказ. Там про грузинскую футбольную команду. Главный герой – нападающий Шенгелая, у которого есть лабрадор. Лабрадор, кстати, говорящий. Он матчи Шенгелаи комментирует. Френкель рассказ проиллюстрировал. Собачку замечательную нарисовал. С грузинским профилем. Лохматую и немытую, как Ковалевский. И с глазами такими… как у Френкеля. Приаттачиваю. Я читала – плакала. Может, ты найдешь рассказику место в журнале?