– Скоро мы доберемся до одного прекрасного живописного места, по крайней мере, так говорят. Сможете сделать наброски, слышал, вы неплохо рисуете.

Агнетта оживленно вздрогнула и затараторила.

– Немного. Каждая уважающая себя девушка стремится познать как много больше предметов науки, так и искусства, особенно много уделяется времени занятиям развивающие сосредоточенность и вольность мышления одновременно. Боюсь только будет ужасно холодно, отчего придется лишь любоваться видом, а не запечатлевать его. – продолжала говорить Агнетта будто выстреливая слова. – Может смогу преподать вам несколько уроков.

– Мне привычней сохранять образы в памяти. Еще бы я спросил про музыку, но поблизости нет фортепиано, чтобы продемонстрировать вам свои навыки игры.

Девушка даже, кажется, хотела возразить, но не посмела. Пауза несколько затянулась. Нужно было решать проблему, и я принял особо верное решение. Выкинул несколько прямолинейных слов.

– Расскажите подробней, что еще вас интересует.

Попал прямо в яблочко. Агнетта спохватилась и постепенно начала перечислять все свои многочисленные увлечения, награды и достижения, привязанности, будущие победы, знакомства, в общем, всё, все паспортные данные в тройном размере, посчитала нужным поведать, своему как она предполагала определенно мужу. Как известно замужество и рождение детей считается сугубо женскими победами, или только я так считаю, впрочем, об этих “смыслах жизни” я слышал не раз. Приходилось, не отрываясь смотреть ей в глаза, подавляя зевок, многое казалось банальным и скучным, списанным с неудачного женского романа. Я выражал вялый энтузиазм, слушал в третий или четвертый раз, каждый был братом близнецом, леди чересчур занимала сей тема, потому она не старалась показаться скромницей, что ж, сам виноват. Я на секунду представил, что мне придется слушать каждый день пьесы о супружеской жизни, скоро вовсе придется попрощаться с жизнью холостяка, ту жизнь я больше никогда не увижу. Покуда я размышлял на противоположные темы, она изредка подчеркивала самые важные части, незаметно перешла на то, какого цвета будут волосы у первенца, каково будет нареченное имя, в какую дорогую школу ребенок отправится изучать доказанное и отрицать непостижимое. Однако роль моя бессловесна, только киваю головой, проще некуда, создаю иллюзию поощрения, поражаясь собственной податливостью. Стоит упомянуть о влюбленности Агнетты. Главным объектом ее обожания и воздыхания – есть она сама, то неугасимое чувство родом из детства, которое ее родители поощряли всячески и изощренно, ухаживания лились потоком, ей говорили как она прекрасна и неотразима, какие великие свершения ее ждут, она создана для счастья и почитания, и самое главное, чтобы она ни в коем случае не брала пример с прославленной Джейн Остен. Однако, в более зрелом возрасте, когда мы не слишком блюдем родительское мнение, не удостаиваем урокам их внимания, мы смотрим на себя, внутрь себя, видим ясно отражение не в людях, в их лести, а в обычном зеркале. Но и тогда Агнетта лишь подтвердила давно известный факт. И вправду леди хороша собой, манеры отменны, молодость при ней, единогласно выступают – за; только вот индивидуальность бедна, легко контактирует с другими педантичными незамужними девушками своего класса, чей флирт отрепетирован на манекенах или на тетушках, плодовитость ухажеров незавидна, принцесса просто не может сидеть в высокой башне, растить косу и прясть незримое кружево своего будущего подвенечного платья, не может вечно ждать своего единственного принца или храброго простачка, ожидание и мечты-призраки не входили в их привычки. Увлекаются, затем выбрав иную мишень, услышав весть о лучшей партии, стремятся отыскать слабые места Ахилла, и хладнокровно бросают копья взгляды в ничего неподозревающего атланта. Самолюбием и самолюбованием Агнетта не обделена, потому всё ее девичье сердечко занято ею самой.

– …Вы слышали о новоиспеченных мистере и миссис Мэллоун? Говорят они и вправду целуются и всячески обнимаются в неподходящих местах и подумайте только, среди толпы людей, без доли смущения!

– Нет, не слыхал. – только и мог вымолвить я.

Агнетта церемонно посмотрела в мою сторону, будто делая первый шаг, монолог внезапно убрал те повседневные условности, она будто пылала, отчего мне стало не по себе. Губы ее невзначай приоткрылись, в глазах появился влекущий зов первобытных племен. А я тем временем отодвинулся как можно ближе к окну, в случае непредвиденного действа, есть куда отступать. Затем приготовив подкоп для отступления, ученическим тоном произнес следующее.

– Агнетта, вы же знаете, что подобные действия я буду делать только после свадьбы, не ранее.

– К чему весь этот каприз, здесь только мы вдвоем. Почему бы не поступать как все обрученные. – сладострастно сказала Агнетта, в скромной душе своей до конца не веря.

– Нет. – строго вымолвил я. – У вас есть свои правила, так позвольте и мне соблюсти хотя бы одно свое.

Оскорбленная девушка вновь откинулась на спинку дивана. Всё вернулось на круги своя. Я чувствовал в который раз себя злодеем, только потому, что моя совесть обладает иными формами морали, высшей нравственности. Солгу если скажу, что был искренен, я частично не желал целовать Агнетту, и дело не в ее красоте, в личности, нет, для меня столь близкий акт взаимоотношений есть таинство, договор, как говорят, с ней я не могу заключить союз посредством поцелуя, хотя думаю для многих это всего лишь прикосновение губ, сопровождающееся приятными ощущениями. Мое видение высоко, но не тщеславно, может быть, поэтому живется мне не так уж и легко.

– Не стройте из себя монаха. Вы расстраиваете меня своим поведением, кто научил вас столь консервативно идеалистическим глупым манерам?

– Все мы, конечно, впитываем окружающий мир, знания, культуру, искусство, пропускаем сквозь себя и создаем свое мнение, даже если солидарности в морально нравственных устоях просто не может быть в силу общему мнению. Извините, я не желаю больше ничего объяснять или доказывать, к тому же ваши попытки растрогать, увлечь, сломить мою волю, тщетны, и будут, будьте уверены, до определенного момента.

Агнетте ничего не оставалось, как фыркнуть и вперить взгляд в окно в более приятное русло. Почему-то я точно знал, подобная перепалка не последняя, не первая, сколько еще предстоит пережить, сколь многократно уклончивы наши взаимоотношения. Спрашивать банально не о чем, определенно необходимо извиниться, вряд ли слова устроят ее, изгладят обиды, только возбудят неистовством, древними, как мир желаниями. Я задумался. И из водопада мыслей меня вывел один пронзительный крик.

– Ай!

Ударившись девушка вскрикнула, от того, что экипаж в коем мы до того благополучно ехали, внезапно затормозил, да так резко, что пассажиры не смогли в спокойствии сидеть на своих местах, а практически слетели с сидений. Так как я сидел задом наперед, то не особо почувствовал толчок, но вот попутчица