– Что ж, – усмехнулась Вера, – буду с нее пример брать.

Он покачал головой:

– Какой уж там пример! На самом-то деле Софья Андреевна тебе в подметки не годится. – Андрей немного помолчал и резко сменил тему: – Я вот думаю, надо бы отметить мое, так сказать, возвращение к жизни. Выбраться куда-нибудь, посидеть, поболтать, как нормальные люди. Я вдруг сейчас вспомнил какое-то кафе с обезьянками… «Желтый чайник»!

– Ты помнишь! – воскликнула Вера. – В «Желтом чайнике» мы были после… когда… ну…

Смутившись, она не договорила, но он догадался, хотя уточнять и не стал – может, и неправильно догадался, неважно, потом выяснится, лишь кивнул:

– Символично. Только, – он с сомнением покосился на свои бесполезные ноги, но почему-то их вид уже не вызывал у него приступов отчаяния, – доберемся ли мы туда? Спецтранспорт надо будет заказывать?

– Ну что ты, – улыбнулась Вера. – Не нужно спецтранспорт. Я… ну когда ты… ну, в общем, я сразу выбрала и заказала самый лучший велкаб, это такие машины для людей на колясках, они разные бывают, но я выбрала самый, по-моему, удобный: не пересаживаться туда-сюда, а просто сзади коляска внутрь заезжает и встает вместо пассажирского кресла. Очень удобно… Ты не подумай, это не потому, что коляска навсегда, но… никто же не знает, когда ты сможешь ходить.

Андрею показалось, что взгляд у Веры стал какой-то виноватый, как будто она думает, что сказала что-то обидное.

– Да ты что! – Он, изловчившись, притянул ее к себе и восхищенно помотал головой. – Конечно, я буду ходить. Но вряд ли завтра. А ты молодец! Все предусмотрела. Верила, что я не вечно буду в унынии тонуть, да? Настоящая Вера! Ты круче, чем жена декабриста. И даже чем все они, вместе взятые. Я люблю тебя…

– И я люблю тебя, – эхом отозвалась Вера.

* * *

На этот раз «путешествие в неизвестно куда» оказалось гораздо короче. Я не заметил ни тумана, ни галереи с лицами, прошел по короткому белому коридору, постучал в моментально отворившуюся дверь, привычно вошел в ослепительно-белую комнату и уселся в появившееся, словно по волшебству, белое кресло. Ждать пришлось недолго.

– Ну как тебе этот персонаж? – поинтересовался Голос. – Ты по-прежнему считаешь, что инвалидность равна убогости и лучше уж сразу умереть, чем жить инвалидом?

Я, кажется, покраснел. Точнее, покраснел бы, если бы тут у меня имелось физическое тело. А то ведь так, кажимость, даже покраснеть, и то никак. Но ощущение стыда было вполне всамделишным. Я ведь вовсе не считал инвалидов убогими и неполноценными. Если они, конечно, инвалиды не на всю голову, но это совсем другая история. Я просто испугался. Испугался беспомощности, обрекающей на зависимость от других, да и вообще неизвестно чего. Вот за этот страх мне и было стыдно.

– Потрясающий мужик, – честно подытожил я. – Сомневаюсь, что мы с ним – одно, очень уж все чужое. В том числе и сила духа. По-моему, на личное «Как закалялась сталь» у меня бы пороху не хватило. Но, честно говоря, чертовски не хочется, чтобы он умирал.

– Ну ты же можешь его спасти, оставшись жить в его теле, – искушающе промурлыкал Голос.

Дилемма вырисовывалась непростая. С одной стороны, простенький и даже, несмотря на непрерывные развлечения, скучноватый, как я теперь понимал, Миша, у которого, однако, есть молодость и здоровье. Ну и деньги, конечно. Живи себе без забот, без хлопот. С другой стороны, Андрей, жизнь которого гораздо труднее (не только и не столько из-за инвалидности, а из-за того, что личность он значительно более сложная), но его, как ни странно, жаль было гораздо больше.

– Вот как ты рассуждаешь. – Голос, как делал это не раз, ответил, не дожидаясь, пока я выскажу свои мысли вслух. – Признаюсь, не ожидал от тебя. Думал, ты только и будешь, что проситься назад, мол, выпустите меня отсюда немедленно.

– Как я мог? – огрызнулся я. – Как только я начал, как ты выражаешься, проситься назад, тут же перестал себя осознавать.

– Ну не тут же, – насмешливо протянул Он, – не преувеличивай. Даже удивительно, как долго ты удерживал сознание и память.

– Так это была не его амнезия? – ахнул я. – Но зачем?

– Да его, его, – успокоил меня Голос. – Но не в таких масштабах. Ты же так паниковал, так старался выпрыгнуть из его сознания… Хотя я тебя предупреждал, советовал: сосредоточься и наблюдай, копи впечатления. Но ты так брыкался, вот и пришлось тебя слегка отключить. Ну а потом… Ну да ладно, дело прошлое. И все-таки кем бы ты хотел остаться?

– Мишей, – честно, хотя и со вздохом, признался я, понимая, что игра еще не окончена.

– Ох уж эти лентяи, – в тон мне вздохнул Голос. – Ладно бы тебя вагоны разгружать отправляли или бараки туберкулезные обслуживать. И у Миши, и у Андрея жизнь вполне обеспеченная, только золотому мальчику денежки мамочка в клювике принесла, а Андрей сам заработал. И жизнь у Андрея намного интереснее, и эмоции в сто раз богаче, и перспективы повыше. Но тебе лишь бы что попроще, лишь бы не напрягаться, лишь бы по течению плыть.

Я только пожал плечами. Ну да, хочется полегче, поспокойнее, повеселее – и что в этом плохого?

– Плохого – ничего. – Его интонации заметно похолодели. – Опасно. – Он вздохнул. – Проблема в том, что, пока сам не поймешь, объяснять бесполезно. Но, похоже, тебе, чтобы что-то понять и до чего-то дорасти, еще десяток перерождений потребуется. Вот только сначала нашу игру закончим. Последняя попытка. Поехали?

Прежде чем я успел хотя бы пискнуть, вокруг опять начала сгущаться серебристо-белая дымка, заволакивающая не только окружающее пространство, но и сознание…

– А-а-а-а-у-а-а! У-а-а-а! А-а-а-а! – Пронзительно переливающийся вопль, казалось, разрывал мозг и вполне был способен поднять весь дом, а то и весь квартал.

Настя закопалась поглубже в одеяло, попыталась даже накрыть голову подушкой, но вопль все так же вгрызался в уши. Чертовы автомобилисты с их сигнализацией, убила бы! Наверное, там, за окном, испуганные люди уже выбегают из подъездов: что это? что стряслось? Ну, или хотя бы выскакивают на балконы и высовываются в окна, пытаясь разглядеть, какая сволочь так шумит.

Или это будильник? И никто никуда не выскакивает, потому что воет в ее собственной квартире. Или, может, у кого-то из соседей?

Протянув руку, Настя подтащила к себе еще одну подушку. Да ну, глупость какая, когда это она будильник включала, даже в стародавние, почти забытые школьные времена такого не было. А из соседних квартир… это что же за будильник такой термоядерный? Нет, наверняка автосигнализация. Проклятье!

Девушка выпростала из-под одеяла ногу, потом другую, подняла над собой, полюбовалась, шевеля аккуратными розовыми пальчиками – красота! Такие ноги и на подиуме не стыдно показать. А вокруг чтобы аплодисменты, вспышки фоторепортеров и общий восторженный гул.

Да выключат они уже свою сирену или как? Вот вылезу и разобью их таратайку к чертовой бабушке! Такое ощущение, что воет прям над ухом! Придется вставать, фиг с два заснешь под этот концерт.