«не согласно с данными условиями мира»[429]. А в марте Лондон и Париж потребовали от министерства иностранных дел Финляндии официального обращения к ним за помощью. В ноте французского премьера Даладье от 7 марта финскому правительству говорилось, что союзники ждут только «призыва со стороны Финляндии для того, чтобы придти к ней на помощь всеми средствами, которые находятся в их распоряжении»[430].

Однако в Хельсинки уже осознали, что эта «помощь» чревата развертыванием мировой войны на территории их страны. И финское правительство пошло на подписание мира с Советским Союзом.

«Мотивы предполагавшейся экспедиции в Финляндию не поддаются разумному анализу, — недоумевал английский исследователь Э. Хьюз, — Провоцирование Англией и Францией войны с Советской Россией в то время, когда они уже находились в войне с Германией, представляется продуктом сумасшедшего дома… В настоящее время единственно полезным выводом может явиться предположение, что английское и французское правительства в то время утратили разум»[431]. К подобным выводам приходил и британский историк А. Тэйлор: «Единственное разумное объяснение всему этому, допустить, что британское и французское правительства просто сошли с ума»[432].

Единственное объяснение того, почему в очередной раз английское и французское правительства утратили разум, крылось, по мнению Хьюза, в стремлении правящих кругов Англии и Франции «переключить войну» «на антибольшевистские рельсы, с тем, чтобы война против Германии могла быть окончена и даже забыта…»[433]. Для Чемберлена и его соратников, подтверждал историк Трухановский, это был оптимальный выход из тупика «Странной войны» — война против Германии переключалась на совместную войну с Германией против «советской агрессии»[434].

К подобным выводам приходила и шведская газета «Стокгольме тиднинген», которая 23 марта 1940 г. опубликовала большую статью, в которой желательность «северного оборонительного союза» оправдывалась возникновением «тупика в войне между Германией и западными союзниками». В рамках «оборонительного союза» Гитлер должен был оставить Запад в покое и «заняться освоением Украины». Итог в феврале 1940 г. подводил английский журнал «Лейбор мансли»: «Наиболее шовинистические, агрессивные, реакционные силы английского и французского империализма… стремятся любыми средствами расширить войну и ликвидировать создавшийся на Западе тупик путем открытия военных действий на Востоке…»[435].

Вопрос финской войны в целом выходит за рамки обеспечения безопасности Советского Союза, пояснял Ллойд Джордж, это вопрос противостояния двух систем, капитализма и социализма. А Финляндия сейчас просто генератор, который питает все «реакционные силы мира». «Если бы я был на вашем месте, — советовал Ллойд Джордж Майскому, — я бы как можно скорее закончил эту финскую войну, ибо каждая ее неделя чревата новыми осложнениями и новыми попытками создать антисоветский блок. И я бы закончил финскую войну без использования «германских методов», применяемых в Польше, потому что они лишь дают лишние козыри в руки антисоветских «провокаторов»…»[436].

Официальный Париж и Лондон уже готовили южный фронт «финской войны»: в январе 1940 г. английский посол сообщал из Парижа, что Даладье говорил о налетах на Баку как отчасти о задаче «внутренней политики», «и эти элементы среди правящего класса… благодаря своему страху перед большевизмом, будут рады заключить мир с Германией»[437].

Даже после окончания «финской войны» 12 марта 1940 г. на заседании верховного военного совета союзников был рассмотрен и одобрен план открытия военных действий против СССР, который должен стоять на первом месте. 29 марта Чемберлен обсуждал этот план на совещании британского военного кабинета. План включал авиаудары по Баку, подводную войну в Черном море, вступление в войну Турции, поддержанной французскими войсками из Ливана[438].

«Русско-финское перемирие не должно привести ни к какому изменению главных целей, которые мы смогли перед собой поставить в 1940 г., но оно, — указывал французский генеральный штаб, — должно побудить действовать более быстро и более энергично»[439].

Однако англо-французский «крестовый поход» против большевизма провалился, не успев начаться: ««Рабочие очень не хотят войны с Россией», — пояснял причины колебаний британского правительства в марте-апреле представитель министерства иностранных дел Р. Батлер своим коллегам, — Как бы там ни думал Форин офис, мысли о России, несмотря даже на Финляндию, занимали важное место «в умах множества простых людей»»[440]. Окончательно планы англо-французской войны против СССР похоронил Гитлер — 9 апреля немецкие войска вторглись в Данию и Норвегию и 14 апреля англичане и французы были вынуждены вступить с ними в бой. А 10 мая Германия, следуя творчески переработанному плану Шлиффена, начала наступление на Западном фронте…

Пакт Молотова — Риббентропа

Дело…, идет в данном случае не о пакте взаимопомощи, как это было в англо-франко-советских переговорах, а только о договоре ненападения. Тем не менее, в современных условиях трудно переоценить международное значение советско-германского пакта… Договор о ненападении между СССР и Германией является поворотным пунктом в истории Европы, да и не только Европы.

В. Молотов[441]

В августе 1939 г. Германия и СССР заключили Пакт, вошедший в историю под названием «пакта Молотова — Риббентропа». По мнению американского «историка» Д. Данна, инициатором Пакта с самого начала безоговорочно была Россия: Германия долгое время «не отвечала на советские предложения… по той же причине, по которой не нападала на Советскую Россию: Сталин до такой степени истощил страну, что Советский Союз можно больше не принимать всерьез»[442].

Подобные утверждения широко распространены в праволиберальных кругах[443]. Однако, как отмечает исследователь Пакта И. Фляйшхауэр, более подробное знакомство с документами ставит серьезного исследователя перед фактом, что «нет абсолютно никаких доказательств постоянных «предложений» Сталина правительству Гитлера, нацеленных на установление особых политических отношении»[444].

«История заключения нацистско-советского пакта о ненападении давно уже обросла всякого рода слухами и легендами. Началось это еще летом 1939 года, когда французы и англичане, — по словам М. Карлея, — сами устраивали «утечки» информации в прессу, чтобы подготовить общественное мнение к возможному провалу (советско-англо-французских) переговоров и возложить вину за это на Советский Союз. Согласно этим легендам Советы сами искали возможности заключения этого пакта, для чего тайно и вероломно «сговорились» с нацистами. А во время переговоров 1939 года Молотов нарочно изводил англичан и французов все новыми требованиями, чтобы дать немцам возможность решить. Советское требование о правах прохода представляется, как «большой сюрприз» на переговорах в Москве. А Вторую мировую войну «обусловил» именно пакт о ненападении»[445].

Представление о том, кому принадлежала инициатива установления особых отношений, дают факты: первой была Польша, которая в 1934 г. подписала с Германией пакт о ненападении, за ней последовала Англия,