– Я, – удивленно отозвалась мать Маргариты. – А вы кто будете и зачем я вам понадобилась? – с ноткой тревоги поинтересовалась она.

Суржиков представился, по привычке развернув свое удостоверение.

– И чем я заинтересовала следователя из Москвы? – испуганно воскликнула она. – Неужели мои девицы что натворили?

– Может быть, пригласите войти? – спросил Суржиков.

Галина Витальевна провела его в уютную, стерильно убранную двухкомнатную квартирку.

Расправив скатерть на столе, она кивнула на крепкий, обитый зеленым велюром стул.

Суржиков сел, Галина Витальевна устроилась напротив и, не сводя испуганных глаз с гостя, сказала:

– Я вас слушаю…

Следователь вытащил из папки фотографии и придвинул ей первый снимок – с Маргаритой.

– Вам знакома эта особа?

Женщина заволновалась:

– Это моя младшая дочь, но она живет с отцом. Что она натворила?

Не отвечая, Суржиков задал другой вопрос:

– А где ваша старшая дочь?

Мать занервничала:

– Инга уехала в Курск учиться. Она бухгалтер, но решила повысить квалификацию.

– Боюсь, что в Курске ее нет. – Он вытащил другую фотографию и осторожно подвинул к ней. – Эта девушка вам знакома?

Впившись взглядом в снимок, женщина сильно побледнела, внезапно откинулась назад и замерла.

Суржиков вскочил, попытался привести ее в чувство, но не смог. Он вызвал «Скорую помощь» и перенес бесчувственную хозяйку на диван. Затем позвал соседку из квартиры напротив, та принесла нашатырь, и общими усилиями, они наконец привели женщину в себя.

Открыв глаза, Галина Витальевна застонала.

– Я не хочу жить, мне незачем больше жить…

Соседка нагнулась над ней:

– Ты что, Галя, такое говоришь?

Взгляд соседки невольно упал на фотографии. Она подошла к столу, взяла снимок Инги и в ужасе выпустила из рук.

– Что это? Труп?

– То, что видите, – угрюмо буркнул Суржиков.

В дверь позвонили, и он пошел открывать. Соседка, охая и ахая, капала себе в стакан валокордин, приговаривая:

– Это что же такое делается!

Сделав укол Галине Витальевне, врач «Скорой помощи» еще раз померила ей давление. И, покачав головой, сказала, что госпитализация необходима, скомандовала принести носилки и забрала у Суржикова свидетельницу.

Следователю пришлось довольствоваться обществом соседки. Словоохотливая женщина рассказала, что Вишневские давно разошлись и отец Инги оставил бывшей жене и старшей дочери квартиру, а сам с младшей, Маргаритой, ушел жить к любовнице. Детей у любовницы не было, а квартира большая. А сейчас Маргарита вроде уехала куда-то, живет в другом городе.

– Да вы с отцом ее поговорите, он вам все расскажет, – вздохнула соседка. – Давайте я вас провожу к ним.

Городок был небольшой, и они быстро добрались до дома Маргаритиного отца, тот жил в центре.

Вторая супруга Вишневского занимала довольно крупный пост в мэрии, и ее квартира находилась в кирпичном трехэтажном доме и тоже на втором этаже.

Был уже вечер, хозяева оказались дома. Дверь открыла жена Вишневского, моложавая, уверенная в себе особа, с макияжем, в хорошем брючном домашнем костюме. Узнав, что перед ней следователь из Москвы, она изменилась в лице и визгливым от волнения голосом крикнула мужа.

Петр Вишневский оказался видным, интересным мужчиной, с поставленным голосом.

Он опознал на фотографии дочь и с печалью сказал:

– Инги больше нет, как мы можем получить ее тело?

– Я вам сейчас все расскажу.

– А что с Маргаритой? – тревожно воскликнул отец.

– Вот это я хотел спросить у вас, – сердито изрек Суржиков. – Вы не скажете, где ваша дочь?

Вишневский закашлялся и крикнул жене:

– Алла, принеси нам, пожалуйста, чай.

Супруга принесла в комнату мужа, где он расположился с гостем, заварной чайник, чашки, сахар с лимоном и розетки с вареньем. Разлила мужчинам чай и, скользнув любопытным взглядом по фотографиям, молча удалилась.

– Я не знаю, что с Маргаритой и где она, – печально вздохнул Вишневский. – Эта современная молодежь такая странная, такая самостоятельная. Маргарита получала все, что хотела, мы не жалели ни сил, ни денег. Захотела модельную школу – получила, но в нашем городе ей, видите ли, тесно стало, нет перспективы, и уехала в столицу. Мы ей посылали деньги, но она заявила, что хорошо зарабатывает, и отказалась от помощи, а потом даже звонить перестала… – Он взял снимок Инги и скорбно взглянул на него. – Как это случилось?

Суржиков рассказал о том, как погибла девушка.

Вишневский нахмурился:

– Я так и знал, что что-нибудь случится…

– То есть? – напрягся следователь.

– Дело в том, – начал Вишневский, – что в нашем роду существует одна тайна: давным-давно у моей прабабки была сестра необыкновенной красоты и влюбился в нее важный аристократ, то ли князь, то ли граф… Несмотря на то что она была крестьянкой, аристократ на ней женился. И заказал одному знаменитому художнику портрет жены нарисовать, а художник тоже в нее влюбился, аристократ приревновал к нему и выгнал красавицу жену. Осталось у нее от мужа на память только украшение – камея из драгоценного камня, которую он подарил. Она считала камею счастливой, когда умирала, наказала, чтобы старшей девочке в роду украшение дарили. Мол, тогда оно счастье принесет, так и было. А я вот подарил камею младшей – Маргарите, вот с Ингой и произошла беда…

– Камея случайно не эта? – поинтересовался Суржиков, вытащив портрет Маргариты, сделанный в фотостудии.

Удивленно покрутив головой, Вишневский кивнул.

– Да, на шее Маргариты, несомненно, прабабкина камея. Погодите, я вам кое-что покажу.

Он вышел и скоро вернулся со старинной палисандровой шкатулкой. Открыл ее и вытащил завернутую в папиросную бумагу фотографию.

– Полюбуйтесь…

Взглянув на фотографию, Суржиков оцепенел: старинное фото было очень похоже на фотопортрет, сделанный Дмитрием Красилиным.

– Вот это да! – вырвалось у следователя. – Прямо какое-то единение времен. Мистика! К сожалению, фотографа, который сделал портрет вашей дочери, нет в живых, его убили вслед за Ингой… А Ингу, вероятно, убили по ошибке, а охотились за Маргаритой.

Вишневский похолодел от ужаса.

– Вы хотите сказать, что Риточке грозит опасность?

– Именно это я и говорю, – мрачно подтвердил следователь. – Но самое странное в этой истории – черная роза, которую убийца оставляет у тел убитых… Про черную розу в ваших семейных преданиях нет?