Что же касается собственно плана, то заключался он в том, что я забуду свой врачебный халат с ключами в кармане в палате Джо, якобы случайно, а потом приведу в действие пожарную сигнализацию, которая тоже сработает якобы по ошибке, в результате чего в больнице начнется всеобщая эвакуация, которая и расчистит Джо путь на свободу. Я также проследил, чтобы он был в курсе, куда бежать, засунув план больницы с отмеченными на нем наименее используемыми пожарными выходами в упаковку жевательной резинки, которую потом ему дал.

Теперь, задним числом, я понимаю, что завалить такой чудо-план можно было на раз, и сам Джо указал мне на это, когда я его в этот план посвятил.

– Док, да вы еще больший псих, чем я сам, – произнес он со своей характерной кривоватой улыбочкой. – Если ваш план сработает, то я – Микки-Маус!

– Сработает, – заверил я его. – Народ тут ленивый, за вами не водится склонности к побегу, плюс никто не ожидает, что вам кто-нибудь станет помогать. Только не после того, что случилось с Несси.

Джо с обреченным видом покачал головой, но огонек у него в глазах подсказал мне, что, наверное, я подарил ему первый лучик надежды за все время его вынужденного заключения.

– Ну что ж, не стану пока загадывать, куда подамся, – произнес он с иронической усмешкой. – Но если меня вдруг поймают и опять засунут сюда, то я не буду распространяться, что это была ваша затея. И знаете что, док? Храни вас Господь. Если все получится, я никогда не забуду, кому обязан своей свободой.

Вот так все и вышло. Оставалось лишь осуществить этот план на деле. И вот он я три недели спустя – со слегка кружащейся от волнения головой и вдруг вспотевшими руками, чуть ли не крадучись иду по коридору в сторону палаты Джо. Еле слышное, то и дело срывающееся на скороговорку бормотание пациентов, про которых я точно знал, что они сумасшедшие, казалось лишь безумным отражением моих собственных мыслей, разбегающихся у меня в голове.

Если меня поймают, или его – отделаюсь ли я обычным увольнением?

Или из меня сделают показательный пример для всех, кому известна эта тайна, – или для тех, у кого была возможность поглубже заглянуть в историю Джо?

Пожалуй, со смертью Несси и впрямь не все чисто.

Наверное, им действительно требовалось отправить неприкрытое послание тем, кто мог вдруг передумать.

В конце концов, теперь я неплохо знаю доктора Г. – она вроде не из тех, кто оставляет болтающиеся концы.

А мне вообще обязательно это делать, а?

Можно просто развернуться и пойти обратно.

Нет, реально надо развернуться и двинуть назад! У меня ведь невеста. Вся жизнь впереди. Какое мне дело? Я-то тут при чем?

Но нет, я все-таки обязан это сделать! Это совершенно правильный поступок, и я не собираюсь становиться сообщником похитителей и убийц только потому, что боюсь до чертиков! А потом, персонала в больнице раз-два и обчелся, а когда сработает пожарная сигнализация, так и вовсе не останется ни души, остановить Джо будет некому. Мой план практически идеален. Все будет пучком.

Когда я подошел к двери палаты Джо, ухо уловило звук тяжелых шагов, и, обернувшись, я увидел Хэнка, санитара, который медленно двигался по коридору с охапкой простыней.

Блин! А что, если он знает, что я тут делаю? Нет, это совершенно исключено. Откуда кто-нибудь мог вызнать? Нужно просто оставаться в палате Джо, пока Хэнк не пройдет мимо. Я наверняка услышу его шаги даже сквозь дверь. Это не беда. Всё не беда.

Я постарался расслабиться и дышать пореже. Ничего хорошего, если со стороны хорошо заметно, что я психую. А потом повернул ключ в двери палаты Джо, шагнул внутрь, осторожно прикрыл ее за собой и повернулся к нему лицом. Он стоял спиной ко мне, глядя в окно, а я, практически не обращая на него внимания, лихорадочно стащил с себя белый халат и бросил его на кровать, после чего сел и принялся вслушиваться в шаги Хэнка.

– Док?

Повернувшись, я увидел, что Джо смотрит прямо на меня. В глазах у него было что-то жадное и нетерпеливое, словно у голодающего, который знает, что его ждет обильное пиршество, и уже не в силах ждать.

Я вопросительно поднял брови.

– Да, Джо?

– Спасибо, – произнес он хрипловатым шепотом. – Это как раз то, что мне надо.

Строение фразы показалось мне немного странноватым, но задумываться по этому поводу я не стал. Просто улыбнулся ему.

– Всегда пожалуйста.

И с этими словами распахнул дверь и шагнул в коридор. Собрался было повернуться и закрыть ее, как вдруг чьи-то лапищи, здоровенные, как бейсбольные перчатки-ловушки, с силой обхватили меня за плечи.

– Ничо не забыл, Паркер? – громыхнул из-за плеча знакомый глубокий бас. Я застыл, мозг лихорадочно работал. Санитар хохотнул мне прямо в ухо. – Для такого смышленого парнишки ты явно затеял полнейшую дурь.

И тут откуда-то из-за спины послышался скрипучий голос доктора П.:

– Ну приветики, вундеркинд.

Ой, блин!

– Ну что? Молчишь в кои-то веки?

Доктор П. грузно обошел вокруг Хэнка, с ликующим видом и мрачной улыбочкой на лице. Наклонился ко мне так близко, что я учуял, как от него несет виски.

– Теперь я отправлю кого-нибудь забрать из этой палаты твой халат, ну а мы с тобой… Мы с тобой отправимся прямиком к доктору Г., и ты выложишь ей все, что задумал учудить с этим своим новым пациентом!

При этих словах я сделал попытку вырваться из захвата Хэнка, хотя это было все равно что разгибать железные прутья.

– Отпусти! – Я старался не повышать голос. – Не знаю, что они тебе рассказали, но ты просто не понимаешь, Хэнк. Они держат тут здорового человека! Он приносит им столько денег, что им плевать, что он совершенно нормальный! Она, скорее всего, убила Несси, чтобы держать это в тайне, Хэнк! Отпусти меня и поговори с ним, сам увидишь. Клянусь тебе, сам увидишь!

Доктор П. откровенно прыснул. Хэнк не присоединился к нему, но захват его ничуть не ослаб.

– Угу, она предупреждала, что ты будешь нести что-то в таком духе. Извиняй, малыш. Ничего не попишешь.

Страшный груз неудачи разом обрушился на меня, а я и без того уже был на пределе от волнения из-за того, что делаю что-то явно незаконное. Попытался подавить мучительный стон, когда вдруг услышал что-то, что навеяло на меня еще бо́льшую жуть.

За дверью палаты Джо кто-то хохотал. Но только не Джо – этого просто не могло быть. Хохот вообще не звучал, как человеческий. То, что доносилось из палаты, больше напоминало какое-то загробное, булькающее, отрывистое гоготание, словно бы доносящееся из гниющей и наполненной какой-то слизью глотки. Это был хохот, который я уже слышал не так давно, – тот самый хохот, что поднимался из зловонной лужи из крови и мочи в моем сне, когда та утаскивала мою мать в свои глубины.