– А теперь, – продолжила она, – давай-ка четко проясним одну вещь перед тем, как продолжить, Паркер. У меня нет намерения как-то навредить тебе. И хотя, испытывая судьбу, на данный момент ты зашел слишком далеко, увольнять тебя я тоже не собираюсь.

У меня отвалилась челюсть. Она рассмеялась.

– Ну что, притих, как я погляжу? Ну вот и славненько. Таким и оставайся, поскольку на данный момент ты не успел сказать ничего, что может навести на мысли, будто ты сделал что-то плохое, а следовательно, что бы ты там на самом деле ни затевал сегодня в палате у Джо, мы оба вполне можем это проигнорировать.

Перед тем как продолжить, главврач нацелилась на меня многозначительным взглядом.

– А теперь, дабы ответить на твои и недосказанные, и более чем ясно высказанные вопросы: я отправила санитаров следить за тобой, поскольку это совершенно стандартная процедура для любого ответственного за Джо врача с тысяча девятьсот семьдесят третьего года. Обычно мы просим приглядывать за ними лишь первые несколько недель, но твоя реакция после первого же сеанса с ним убедила меня, что тебя надо держать под более пристальным наблюдением.

Я попытался было задать вопрос, но ее рука так быстро взметнулась вверх, что мой рот моментально захлопнулся сам собой.

– Для начала, в ходе самого первого сеанса ты провел в палате Джо почти вдвое больше времени, чем любой из остальных врачей. Во-вторых, вид у тебя был после этого не столько испуганный, сколько несколько взволнованный и неуверенный, а это говорило о том, что ты отреагировал на эту встречу не так, как все остальные. Вообще-то говоря, чем больше мы за тобой наблюдали, тем меньше ты напоминал прочих его врачей. Исправно продолжал проводить все столь же длинные сеансы, причем частенько вид у тебя был радостный или облегченный, когда ты выходил от него… И я, и санитары просто терялись в догадках. Так что я сделала то, что делает любой врач, столкнувшись с чем-то загадочным. Я обратилась за консультацией.

– Вот тут-то в дело и вступил я, – вмешался пожилой за столом.

– До вас я еще дойду. – Стрельнув в старика укоризненным взглядом через плечо, доктор Г. опять повернулась ко мне. – Полагаю, момент не хуже других, чтобы представить вас друг другу. Паркер, это доктор Томас А., первый человек, которому довелось лечить Джо, и мой наставник в области психиатрии.

И тут-то я и понял, почему его голос сразу показался мне знакомым. Это была несколько постаревшая, чуть более хриплая версия голоса, который я слышал на записи самого первого психотерапевтического сеанса с Джо. Я едва мог в это поверить. Если доктор А. до сих пор жив, то он должен быть жутко старым. Однако человек за столом выглядел вполне бодрым, даже энергичным. В том числе и его глаза.

Подвергнув меня внимательному осмотру, старик кивнул.

– Рад познакомиться, Паркер. Хотя на самом-то деле не могу сказать, что ты произвел на меня такое уж большое впечатление, как мне хотелось бы. Ты чуть было не угодил в перечень самых худших лечащих врачей, какие когда-либо были у Джо, учитывая тот факт, что мы вроде как поймали тебя на том, что ты собрался сделать.

Эти слова показались кислотой, вылитой на открытую рану. Но еще больше ужалила меня отстраненная холодность, с какой они были произнесены. Лицо мое, должно быть, осунулось, поскольку старик кинул на меня еще более жесткий взгляд.

– Не привык, видать, когда тебя называют дураком, – заметил он. – А ты дурак и есть, и слава богу, что довольно предсказуемый. Иначе твоя дурость нанесла бы действительно серьезный урон. А теперь… тебе наверняка хочется знать, откуда мы все узнали. Роуз сказала мне, что твой главный страх в том, что ты вдруг не сможешь спасти тех, кто тебе дорог. А еще добавила, что после Несси никто из персонала тебя особо не волнует, и что все, кто действительно имеют для тебя значение, скорее всего, находятся далеко за пределами досягаемости любого лица, изолированного в этой больнице. Из этого следовало, что Джо сыграет на том, что заставит тебя проявить заботу о нем самом, а потом создаст ситуацию, в которой ты не сумеешь спасти его.

Он повернулся к доктору Г.

– Не стану винить тебя за то, что вовремя не разглядела это, Роуз. Ты сама пала жертвой примерно такой же игры, если я правильно помню.

Доктор Г. зарделась, отчего доктор А. лишь закатил глаза.

– Да, знаю, ты терпеть не можешь, когда тебе указывают на собственную дурость – как и этот парень, – но ты тогда была еще молода. Ты уже это переросла.

Он опять повернулся ко мне.

– Это как раз то, что тебе нужно сделать, да побыстрей, – после того цирка, который ты сегодня устроил, Паркер. На месте доктора П. я бы тебя уволил. Он, конечно, болван, но знает, как прикрыть структуру, которой заведует. К счастью для тебя, Роуз очень высоко отзывается о твоем интеллекте и думает, что ты сумеешь немного просветить нас касательно этой психической чумы на двух ногах, которую мы называем своим пациентом.

– Хватит уже, Томас, – вмешалась доктор Г. – Я не хочу, чтобы бедный парень прямо сейчас опустил руки, и вообще вы слишком нагнетаете обстановку. Плюс урок не только в этом. Паркер, я постоянно упоминаю то, что ты планировал сделать, в максимально расплывчатой форме – ради возможности найти благовидный предлог, чтобы все это отрицать. У нас имеется всего один человек, который уверяет, будто лично слышал, как ты открыто признался в своих намерениях, а учитывая, кто это именно был, мы можем закрыть на это глаза, если ты только сам не вздумаешь совершенно недвусмысленно исповедаться. А теперь я собираюсь сообщить тебе, кто конкретно этот наш свидетель, но предварительно ты должен пообещать, что не наговоришь каких-нибудь глупостей, подтверждающих это обвинение. Договорились?

Я был совершенно сбит с толку, но медленно кивнул. В тот момент меня все еще переполняли чувства облегчения и благодарности, которые я испытывал к ней за столь существенные усилия помочь мне сохранить работу в больнице.

– Ну вот и отлично. Паркер, мы вызвали тебя сюда, поскольку один из санитаров Джо донес нам, что ему сообщили о твоих планах помочь Джо бежать из больницы. Причем сообщил ему это не кто иной, как сам Джо.

Даже если б я и захотел признаться, то просто не смог бы и слова произнести. Эта новость повергла меня в ступор. По спине пробежал леденящий холодок, во рту пересохло. Вдобавок возникло чувство, будто меня немедленно вырвет, едва я попытаюсь заговорить. Видя выражение моего лица, доктор Г. выдвинула ящик своего письменного стола, вытащила оттуда бутылку скотча и хрустальный стакан, налила щедрую порцию и передала мне.

– Похоже, тебе это надо. Прописываю, как врач.

Несмотря на бурю в желудке, я сделал, что велено. Поначалу действительно чуть не стошнило, но вскоре в онемевшей вдруг голове разлилось одуряющее тепло, и я почувствовал, как все мышцы немного расслабились. Очень приятное ощущение после всего, что я услышал. Доктор Г. бросила на меня сочувственный взгляд. Доктор А., однако, по-прежнему выглядел мрачным.