В ушах еще звенело от рева турбины и от собственного крика, а вертолет улетел и больше не возвращался. Блинков-младший опомнился и виновато посмотрел на Оау.

Маленький индеец улыбался. Схватив копье, он указал острием в сторону большой тропы, откуда они пришли на эту, незаметную, и побежал туда с очень решительным видом. Блинков-младший до боли в ногтях стиснул древко своего копья и ринулся за Оау, как солдат в штыковую атаку.

Сначала Блинков-младший ничего не увидел. Что незаметная тропа, что большая были в густейшей тени, разве что на большой редко лежали прокравшиеся сквозь листья солнечные пятна. Оау пригвоздил одно пятно к земле, навалившись на древко копья грудью, пятно дернулось, и как на загадочной картинке сразу стала видна очень большая и очень тощая дикая свинья. Блинков-младший набежал и не раздумывая ткнул ее в бок своим копьем.

Свинья умирала. У нее были светлые глаза с редкими белесыми ресницами, и в них блестели слезы. Блинков-младший подумал, что охота, конечно, мужское занятие, но это когда людям больше нечего есть. А так вообще это довольно гадкое занятие.

Присев на корточки, Оау костяным ножом выковыривал из свиного бока стрелу. Наверное, он ее пустил, когда Блинков-младший отвлекся на вертолет. На стреле, развалившись пополам, висели остатки тростинки, которая была надета на отравленный наконечник. Понятно, почему свинья вместо того, чтобы убежать, дала проткнуть себя копьем: на нее уже действовал яд.

Свинья была что надо! Оау связал ей ноги, продел между ними копье Блинкова-младшего, и они взвалили концы копья на плечи. И тут же не сговариваясь бросили. Свинья оказалась даже больше, чем надо. Блинков-младший прекрасно помнил, что до шабона около шести часов хода, и какого хода! Они же почти бежали. А с тяжеленной свиньей поплетутся в два раза медленнее. Им не успеть до темноты.

Оставалось выпотрошить свинью, и Оау сообразил это раньше Блинкова-младшего. Он уже пилил ей горло костяным ножом. Блинков-младший пустил в ход свой швейцарско-китайский. Было непередаваемо противно, но дело пошло быстрее.

Оау нервничал. Смахивая окровавленной рукой лезшие в глаза волосы, он поглядывал в ту сторону, где залег когтистый-зубастый. Свое копье он держал на коленях и колчана со стрелами с плеча не снимал. Блинков-младший понял это так, что свинью, наверное, спугнул когтистый-зубастый. Тогда он придет за своей законной добычей, и надо, стало быть, поскорее уносить ноги.

Без головы и потрохов свинья стала вдвое легче. Хотя если бы дело было в Москве, Блинков-младший не прошел бы с таким грузом больше километра. А тут бежал как миленький, без привалов! Только через час Оау остановился, и то потому, что на глаза ему попались какие-то плоды, похожие на манго. Сели на корточки, съели по два и припустили дальше. Оау не нравилось, что из свиньи еще помаленьку капает кровь. Не только когтистый-зубастый, но и любой другой хищник побежит за ними по этим каплям крови, как будто ему в санатории объявили ужин по радио.

Если честно, Блинков-младший считал, что маленький индеец преувеличивает опасность. Может быть, свинью спугнул не когтистый-зубастый, а вертолет. А может, когтистого-зубастого вообще не было. Видел его кто-нибудь? Никто не видел, даже сам Оау. Он только запах учуял и удрал моментально. Само собой, так и надо было сделать. В бизнесе тоже имеется на этот счет правило (тут Блинков-младший вспомнил, что он финансово одаренный): надейся на хорошее, а поступай, как если бы случилось плохое. Пускай когтистого-зубастого даже и нет. Что ж, они с Оау пробегутся, только и всего. Гораздо хуже, если они поплетутся еле-еле. Потому что когтистый-зубастый, может быть, и есть!

Как ни уговаривал себя Блинков-младший, ему стало казаться, что убегают они с Оау вроде бы понарошку, на всякий случай. От таких мыслей свинья как будто потяжелела. Силы оставили Блинкова-младшего, как деликатно писали в старинных романах. Дескать, сам герой еще хоть куда, но вот эти противные силы взяли да оставили его, не спросившись. «Еще сто шагов, – сказал себе Блинков-младший, – и я упаду». И стал считать.

На семьдесят восьмом шаге когтистый-зубастый показал, что он очень даже есть.

Он еще не догнал охотников. Он только рыкнул им вслед. Послышались как будто раскаты далекого грома. Гром катился, катился по тропе. И докатился. Блинкову-младшему показалось, что он чует дыхание из клыкастой пасти, и от этого дыхания волосы шевелятся на его голове. Хотя волосы шевелились сами по себе.

Бежавший впереди Оау скинул с плеча свой конец копья. Блинкову-младшему стало обидно – неужели они так вот запросто отдадут свинью? Столько ее тащили, уже, наверное, полдороги прошли. А Ирка?! Разве можно возвращаться с пустыми руками, когда Ирка, когда самый высокий воин…

– Вперед! – мужественным голосом закричал Блинков-младший.

И получил по шее от Оау. Маленький индеец не собирался отдавать свинью, он только хотел поменяться местами. А Блинков-младший замешкался, и тут уж Оау не стал церемониться.

Блинкову-младшему было не до обид. Теперь он летел первым, ничего не замечая вокруг. Может быть, он и наступал на змей – тогда, значит, плохо было змеям, потому что Блинков-младший топал, как забивалка для свай. Позабывший об осторожности Оау тоже громко топал босыми пятками. Свинья казалась легонькой, как будто ее надули водородом.

Но жуткий звериный рык догонял их быстрее. Даже неопытный Блинков-младший слышал, что хищник рычит все ближе, и бежал изо всех сил. Влажный тяжелый воздух сельвы застревал в горле, сердце выскакивало из груди. На поворотах свинья раскачивалась, и Блинкова-младшего болтало из стороны в сторону, ветки хлестали его то справа, то слева, то по голове, когда он забывал нагибаться. А тропа петляла меж деревьев, она вся состояла из поворотов. Может быть, хищник был уже рядом – сколько ни оглядывайся, не увидишь.

Потом они сдались. Рык раздался так близко, что они сдались. Надо было думать уже не о свинье и даже не об Ирке, а о собственной жизни, потому что, если их загрызет хищник, Ирку никто не спасет. И они сдались!

Блинков-младший почувствовал, что копье больше не давит на плечо. Это Оау выпустил свой конец копья, и свиная туша соскользнула с него. Секундой позже Блинков-младший сделал бы то же самое, тут нечего изображать из себя героя. Оау догнал его и подтолкнул в спину, Блинков-младший наддал, волоча копье по земле, а потом перехватил его поудобнее. Хоть оружие не потерял.

Хищник зарычал далеко позади. Гнаться за охотниками он явно не собирался, отбил свинью – и ладно.

– Я в шабона не вернусь, – сказал Блинков-младший, когда они остановились и отдышались. Оау уловил слово «шабона» и потряс копьем, дескать, будем охотиться до последнего. Но лицо у него было печальное.

Блинков-младший боялся смотреть на часы. Было уже, наверное, начало седьмого, а стемнеет в начале двенадцатого. Да часа два-три отложим на дорогу – остается не больше трех часов на то, чтобы выследить и убить зверя. Блинков-младший уже хорошо знал, как это мало.

Незаметной тропинкой Оау вывел его к речной протоке. Оказывается, она была совсем рядом, но почему-то звери не ходили сюда на водопой. Тропинка совсем заросла, на песчаном берегу не было следов.